Земля святого Николая. Татьяна Алексеевна Коршунова

Муфты, перчатки – что они против мужских горячих рук?

      – Володя тоже вчера приехал, – чуть слышно отозвалась Ольга.

      – Напрасно вы вчера задержались, – Владимир поднялся со стула. – Простите…

      Ольга, сидя напротив, выпячивала нижнюю губу – того гляди заплачет. Евдокия… Её место рядом с сестрой пустовало.

      – Опять ушла и не сказалась, – вздохнула княгиня.

      – Что у вас случилось? Мари? – Любовь Алексеевна произносила по-московски «случилос».

      – Ох, Любонька…

      ***

      Скрепив брошью поясок русской шубки под грудью, Евдокия накинула на голову пуховую шаль, спустилась по заметённым снегом ступеням и села в приготовленные сани.

      Она ехала знакомой дорогой, в своё Первино. Мороз подрумянивал щёки, чистота снега слепила до слёз.

      Кучер остановил тройку перед четырьмя белыми колоннами крыльца. Барышня вышла из саней:

      – Ступай к родне, погрейся.

      Скрип валенок по снегу затих. Тихо стало повсюду. В этом добром уголке звуки ушли со смертью дедушки.

      Опустела старая терраса, где летом дедушка пил чай с мёдом и смотрел, как на лужайке играют внучата. Не стало на столе скатерти, вышитой кружевом руками бабушки. А когда-то здесь всё жило и радовалось. Слышался детский смех. Было счастье и было лето. Каждый день внучат привозила няня в девять утра повидаться с дедушкой.

      – Во-он дедушка ваш на балконе стоит, – говорила она с горки.

      «Дедушка на балконе» – это означало маленькую чёрную фигурку над балюстрадой второго этажа. И вот она пропадала – и на террасе уже стоял настоящий дедушка. Улыбался: «Ласточки мои!» И доставал из карманов конфеты. Открывалась дверца коляски – и к нему бежал голубоглазый мальчишка с длинными ресницами; следом – Дунечка с тёмными косами и большой куклой под мышкой; а последняя, протягивая пухлые ручки, торопилась Оля. Дедушка садился к столу, охая от умиления, сажал маленькую к себе на колени, а старшие прижимались к обтирающему щёки чёрному кафтану. Горничная выносила на террасу медовые булочки, пирожки с малиной, лесной земляникой или яблоками, варенье в хрустальных вазочках, сладкие орехи… и – самовар! У каждого была своя фарфоровая чашка. И пусть из разных сервизов, и пусть Владимир одну разбил – но разве мог дедушка своим «ласточкам» в чём-то отказать? Чай свежий, горячий, приправленный прохладой утреннего ветра, пах дымком и сосновыми шишками. И так не хотелось уезжать домой! Дома ждали уроки, учителя и слово «нельзя». И учебник по придворному этикету с картинками, которым взахлёб зачитывалась Ольга, но зубрить его заставляли Евдокию.

      А как-то в июле 1812 года внуки вернулись от дедушки, и маменька объявила дрожащим тоном:

      – У нас война в отечестве.

      – Где война? – спросил Владимир.

      – Французский император захватил Ковенскую губернию.

      – Ковенская губерния, – сказала Евдокия. – Но это же так далеко.

      А в Первино не было войны. За лес садилось красное солнце, и пушки там не стреляли. Да и война – это с турками, когда дедушка воевал.