Все друзья делают это. Наталья Ручей

не в цвете волос, а во мне.

      Ему нравятся рыжие, и я вижу тому доказательство. Ему не понравилась конкретно я.

      Не была ему интересна сама по себе.

      Не была ему интересна даже как подруга младшего брата.

      Не зацепила, не затронула, не запомнилась – так бывает. Да и зачем ему я? У него есть рыжая с красными ногтями, есть первокурсницы, которые падают от его обаяния.

      А я держалась.

      Благодаря Никите не сдавалась и не показывала, как мне плохо. Другим не показывала. А мой друг чувствовал сам: неспешно поглаживал мои пальцы, выводил круги на запястьях, дул в разгоряченное ухо.

      – Не видел, – согласился Филипп, когда я уже потеряла нить разговора, забыла, плавая в своих мыслях.

      А потом он вдруг улыбнулся мне. Так искренне и по-настоящему, что я поняла: возможный дальтонизм лучшего друга – не та проблема, на которой стоит заострять серьезно внимание. С этим живут спокойно и счастливо. В то время как мой покой утрачен окончательно и бесповоротно.

      И буду ли я счастлива, уже зависит не от меня. Не только от меня – так будет точнее. Еще и от светловолосого парня, который, наконец, рассматривал меня внимательно, хотя пока только как чужую подругу. От парня, на котором нетерпеливо ерзала не я, а другая. От парня, которого эта другая, взяв за руку, заставила подняться с кресла и теперь уверенно уводила в другую комнату.

      Так легко.

      И прочь от гостей.

      Прочь от брата, которого он не видел два месяца.

      Но самое главное – прочь от меня.

      Я видела, прочитала по ее взгляду, когда она проходила мимо – она догадалась, поняла, она только потому и уводила Филиппа. Она готова была подарить ему быстрый секс, опасаясь, что его заинтересует нечто большее, нечто более значимое, и не с ней.

      Она ревновала, да.

      Но ее чувства не были сравнимы с тем, что ощутила я, когда Филипп, по-приятельски подмигнув мне, поддался ее уговорам и неспешно удалился из комнаты. Я долго смотрела на дверь и ждала, что Филипп поймет, что вот сейчас он одумается и вернется, что он что-то такое почувствует…

      Не почувствовал.

      А вернулся лишь спустя полчаса – взъерошенный, немного шальной, без рубашки и со следами коготков на груди.

      Стоило представить, что он проделывал с рыжей, как меня затошнило. Он не мог. Когда я здесь, он не мог…

      И тем не менее, я видела свидетельства того, что он это сделал.

      Была ли это измена? Нет. Всего лишь удар по самолюбию и странным чувствам девушки, которую он не знает.

      Жизнь.

      Такая, как есть.

      – Уходим, – заметив мое состояние, Никита схватил меня за руку и стал выводить из комнаты, наполненной музыкой, гостями, смехом, а теперь и запахом похоти.

      В дверях он обернулся, но, не задерживаясь, прошел дальше. Я тоже бросила взгляд назад и зависла на долю секунды, встретившись глазами с Филиппом. Готова поклясться: он смотрел на меня как угодно, только не равнодушно. А потом обнял подошедшую к нему девушку и отвернулся.

      Загораживаясь.

      Отталкивая