Обращенный к небу. Книга 2. Василий Ворон

из города. Богом прошу…

      – Каким богом ты меня об этом просишь? – разнёсся по палатам твёрдый голос Боркуна. – Своим богочеловеком, казнённым на кресте?

      Князь поднял голову, возвысил дрогнувший голос:

      – Им! Подобру уходи, Боркун!

      – Лучше здесь меня возьми, князь, – ответил жрец тише, но сталь звенела в его словах. – Не стану я бежать, словно заяц. Со мной мои боги! Всю жизнь я служил им, вместе с тобой ставил кумирню на холме. Вижу я свою смерть в этом граде. Буде и скорой она будет… Так что не уйду из города, а от тебя сей же час ухожу.

      Сказал, повернулся да и пошёл вон из палат княжеских. Оставшись один, князь подошёл к лавке, тяжело на неё опустился и пробормотал:

      – Нет и мне дороги назад…

      Послышались шаги. Владимир поднял голову и увидел входящего в хоромину Зосиму. Подойдя, он поклонился:

      – Благословит тебя Господь, князь. Что за думы одолевают тебя?

      – Верховый жрец был у меня, – князь скрипнул зубами. – Не хочет уходить из города…

      – И верно не хочет, – кивнул Зосима. – Ибо настоящий жрец.

      – Так что же делать? Руки ему заламывать я не смогу… Любит его народ. Да и я уважаю…

      – Да, князь, – согласился Зосима. – Служил бы сей муж церкви Христовой, была бы она ещё крепче.

      – Но что же делать? – вопросил князь, на что Зосима воздел руки со словами:

      – Всё в руках Божьих! Если есть Боркун, стало быть, так нужно. Поговорим о других делах, князь.

2

      – Илья! Муромец! Да очнись же ты! Эй!

      Илья открыл глаза и увидел тормошившего его мальчишку по прозванью Репей.

      – Чего тебе? – Илье хотелось выпить бочонок студёной водицы, чтобы смыть гадкий сон.

      – Не мне, воеводе. Ступай скорей.

      Илья скоро встал, оделся, освежил лицо под ковшом, из которого ему слил Репей, и приладил за спину меч. Добрыня ждал во дворе.

      Совсем недавно вернулось воинство из долгого похода, но в Киеве никого из ополчения не было – служилый народ торопился по домам, да и земля заждалась пахарей: весна уже была на исходе. Из Корсуни да из самого Царьграда вместе с Владимиром пришли в Киев священники – князь, следуя своему зароку, собирался крестить стольный град. Народ в городе и окрестностях волновался, предчувствуя большие да недобрые дела. Зосима сразу по возвращении отправил Илью к князю, но тому было недосуг, и поэтому всеми делами Муромца ведал сам Добрыня. Он поселил Илью у княжьего подворья в своём дому, наказав ждать, и часто говорил с ним о том о сём.

      – Чего я тут жду, Добрыня? – спрашивал Илья, глядя на высокую суету, в которой только Зосимы не было видно. Воевода успокаивал:

      – Не спеши, Илья. Ты теперь, чай, не пахарь, чтоб домой торопиться. А воину выдержка полезна – сам, поди, знаешь.

      Добрыня из всех воинов выделял Илью особо и очень надеялся, что князь возьмёт его в дружину. Такими бойцами он швыряться не умел и, как только была возможность, напоминал князю о нём. А Владимир, одержавший победу над Корсунью и теперь говоривший с Византией на равных, крутился, что белка