Как я стал предателем. Александр Накул

в обществах советского блока.

      Я представил себе Москаля-Ямамото и попытался найти в нём хоть одно зернышко демократии. И решил, что даже природу Будды там отыскать будет легче.

      – Подумайте сами,– продолжал Эшенди,– почему выжил Ландау, но не выжил ваш тёзка? Ландау спас Капица, то есть – научное сообщество! Если таких объединений нет, то человек остаётся один на один с государством, партией, диктатором. И будет раздавлен. Вы понимаете?

      – Кажется, понимаю.

      – Поэтому какие-то организации, кружки, союзы просто обязаны быть. Пусть неформальные. Обычно у них нет даже названий. Взять, к примеру, унионистов.

      – Давайте лучше не будем их брать.

      – Почему?

      – А они у нас до сих пор под запретом.

      – Жалко, здесь Гриши Пачина нет,– вдруг сказала Арина,– Он бы нам всё объяснил. Ты не знаешь, чем он сейчас занимается? По-прежнему протестует, или женился?

      – Больше не протестует,– я старался говорить как можно непринуждённей,– и не будет.

      – Остепенился?

      – Нет. Умер. Простите, мне надо отойти.

      Я пошёл в сторону туалета. Убедился, что за мной не наблюдают и быстро выпрыгнул на улицу. За угол и в лакировано-чёрную телефонную будку. Возможно, её тоже прослушивали, но вероятность меньше. В уличных прослушках дежурные краболовы вечно не на своих местах.

      Я снял трубку и только потом задумался, кого набирать.

      Конечно, стоило бы связаться с краболовкой. Разумеется, она не оставила своего номера. Но это и не требовалось. У меня в кармане была стандартная книжечка работника особой зоны, где служебные телефоны пропечатаны прямо со внутренней стороны чёрной обложки. Достаточно набрать короткий номер и попросить дежурную соединить меня с лейтенантом Накано для конфиденциального разговора.

      Я набрался мужества и и решил, что раз лейтенант Накано послала меня в «Банкири» – значит, ей и виднее. Если спросит – расскажу всё.

      Поэтому я не стал даже доставать книжечку. И накрутил совсем другой номер, который помнил наизусть.

      Трубка прогудела, а потом сказала голосом Антон.

      – Моси-моси! База торпедных катеров слушает!

      – Антон, у меня новости.

      – Плыви дальше.

      – Объявляется приём в мозговые рыбаки.

      – Ого! Каков рыболов?

      – Синий с красным. Островитянин.

      – И что ты решил? Попрощаешься с аппаратом?

      – Нет, в далёкий сад мне пока рано. Он удочку забросил, но не знаю, на меня или нет. Я думаю, тебе надо с ним порыбачить.

      – Человек ищет где глубже, а рыба ест Гору. Решай сам. Но не откажусь.

      – Заметано. Поплыли!

      Этот код родился стихийно, в выпускном классе средней школы. Сейчас уже трудно представить, насколько не только легендарен, но и популярен был тогда «Аквариум». Про него писали на стенах даже в Камифурано. И писали достаточно часто, чтобы настенный рейтинг вмело конкурировал с «ГрОб» и «Punks not dead». Нам в тринадцать лет было ужасно интересно, что скрывается за этой надписью.

      Как раз переиздали раннего Гребенщикова, времён