Крест, орел и полумесяц. Обманчивый рай. Дмитрий Ольшанский

с врагами империи их души очерствели, а сердца ожесточились, так что христианам незачем ждать пощады.

      Вся эта грозная сила движется сюда – на Пелопоннес, в цветущий край, давно не знавший войны. Здесь созрел мятеж Константина Палеолога, отсюда он черпал свою силу и именно здесь должен был решиться исход этой войны.

      Отдать греческие города османам, лишиться всех своих завоеваний и тем самым навсегда похоронить мечту о возрождении Ромейской державы – нет, об этом мой господин не мог даже и помыслить! Сейчас Константин Палеолог спешно собирает войска, готовясь дать отпор, и не сомневаюсь – он будет стоять насмерть. Однако его силы слишком малы, и я боюсь, что в ответ на несгибаемую стойкость наших защитников, завоеватели будут проявлять лишь еще большую жестокость.

      В то время как греки готовились умирать, латинские князья отказывались от прежних клятв и переходили на сторону султана.

      Афинский герцог Нерио, прежде запертый в своем имении, сумел сбежать и вскоре присоединился к войскам Мурада. Турецкий правитель благодушно принял нового союзника, но в качестве доказательства верности потребовал ключи от нескольких латинских крепостей, которые препятствовали продвижению армии магометан вглубь полуострова. Стараниями Нерио, турки быстро подчинили себе эти твердыни и вскоре их неисчислимые орды хлынули вглубь Балкан, сметая любое сопротивление на своем пути.

      Армии Константина Палеолога не могли сдержать этот натиск и продолжали отступать, однако в греческих городах завоеватели встречали ожесточенное сопротивление. Немало крови пролилось на улицах Халкиды, Фив и Афин. Жители этих городов были перебиты практически поголовно, а немногих оставшихся в живых уводили в плен.

      Но и перед лицом неминуемой гибели, греки продолжают бороться. Даже здесь, в безопасной Мистре собираются отряды добровольцев, которые день за днем отправляются на охваченный войной север.

      Наблюдая этот искренний народный порыв, я еще раз утверждаюсь в мысли, что затеянная Константином борьба не была напрасной. Ибо те, кто приносят себя в жертву во имя свободы и справедливости не истираются из народной памяти, но становятся живыми символами для новых поколений.

* * *

      Алексей разбудил меня на рассвете.

      – В чем дело? – спросил я, накидывая тунику и подвязывая сапоги.

      – В город прибыл царевич Фома, – ответил Алексей. – Он желает немедленно видеть вас.

      – Фома? – удивился я. – Что привело его сюда из далекого Константинополя?

      – Этого я не знаю, – ответил юноша, помогая мне застегнуть плащ. – Но он привел с собой отряд в почти семь сотен солдат. Похоже, император отозвался на нашу просьбу о помощи.

      Мне тоже хотелось в это верить, ибо с самого начало войны мы не получали из Константинополя никакой поддержки.

      Через несколько минут я спустился, чтобы поприветствовать своего гостя.

      Фома был самым младшим из сыновей Мануила Палеолога. Белокурый и голубоглазый, он с самого раннего детства отличался плохим здоровьем и, в отличие от других своих братьев, предпочитал