Враг моего мужа. Лина Манило

глаза.

      В голове звучат слова Крымского, его отрывистый приказ “её – не трогать”, и верю, что его послушаются. Даже не могу понять, почему так сильно доверяю этому.

      Наверное, я засыпаю. Даже не сразу понимаю, что машина остановилась, и открываю глаза только тогда, когда с моей стороны распахивается дверца, и кожу холодит прохладный ночной воздух.

      Лето в этом году что-то припозднилось, и ветерок ощутимо холодный— заставляет поежиться.

      – Выходи, – всё тот же скрипучий низкий голос.

      Саша даже не наклоняется ко мне, просто объявляет, что именно мне нужно делать. И так… проще, что ли, потому что я не способна сейчас к долгим разговорам с людьми. Мне всё ещё сложно держать себя в руках и не показать всему миру, насколько изранена изнутри и снаружи.

      Нахожу туфли, кое-как засовываю в них ноги, а мой конвоир – именно такое слово ему больше всего и подходит – не торопит. А говорил, что нервный, надо же.

      – Где мы? – спрашиваю без надежды на ответ, и в самом деле его не получаю. Похоже, я достойна лишь коротких приказов и руководств к действию, всё остальное не для меня.

      Позади огромные ворота, наглухо запертые и непроницаемые. Впереди огромная площадь незнакомого мощёного плиткой двора с припаркованными то тут то там внедорожниками и всё теми же мотоциклами, что и у клуба. Или очень похожими. Сколько на территории человек, если столько транспорта? И они все… мужчины? Ох ты ж…

      – Куда идти? – спрашиваю, и мне кивком головы указывают направление: вперёд и налево.

      Не успеваю сделать нескольких шагов, как появляется невысокий сухонький мужичок, в клетчатой рубашке и с какой-то коробкой в руках. Окидывает нас взглядом и ускоряет шаг.

      – Санёк, Артур звонил, он минут через пятнадцать будет здесь.

      Его голос совсем не подходит внешности: низкий глубокий баритон с бархатистыми нотками. И ещё он… не вызывает страха, даже кажется симпатичным. Я не та, кто бросится к незнакомому человеку с дружескими объятиями, но этот старичок не кажется способным на злые поступки.

      Так бы мог выглядеть мой дедушка, если бы он у меня был.

      Хотя, что я понимаю в людях, если даже в Коле далеко не сразу разглядела самое настоящее чудовище?

      Санёк отводит старичка в сторону, о чём-то быстро докладывает, низко наклонившись, а я растираю озябшие плечи и переступаю с ноги на ногу. Подошвы стоп жутко болят от высоких каблуков, хоть я и снимала их в машине, но физический дискомфорт снова спасает меня от внутреннего апокалипсиса.

      – Пойдёмте, барышня, – почти ласково улыбается дедок и, отдав коробку Саше, предлагает пойти за ним. – Меня дядей Ваней кличут.

      – Как у Чехова? – улыбаюсь в ответ, и дядя Ваня мне подмигивает. – А я Злата.

      – Красивое имя, тебе подходит, – он намекает на мои рыжие волосы, и это мне кажется почему-то милым.

      Я всегда была блондинкой, а выйдя из больницы, поняла, что не могу видеть себя, прежнюю, в зеркале. Вообще не могла смотреть на себя, тошнило от собственной внешности, от себя