Один день ясного неба. Леоне Росс

знаю все!

      – Заткнись!

      – Это как же понимать: ты залезла на мое дерево, чтобы приказать мне заткнуться? Тогда я возьму и скину тебя отсюда!

      – Твое дерево? Ты же сам говорил, что у деревьев нет хозяев!

      – Когда я такое говорил?

      – Да все время! Так что ничего у тебя нет, свихнувшийся ты голодранец!

      Он скривил губы.

      – Девочка, да ты даже не догадываешься…

      – Свихнувшийся пожиратель отравы!

      Вот так она будет хохотать, когда выйдет замуж за Данду. В этом у него не было сомнений.

      – Ты лучше послушай меня, – задиристо продолжал он. – Знаешь, у меня же давным-давно есть парень…

      – И ты считаешь, что раз у тебя отношения с мужчиной, то ты что-то можешь понимать в отношениях с женщиной?

      – Конечно! Расскажи мне, что произошло. Данду не понравилось платье?

      – Романза!

      – Платье страшное? В нем ты похожа на пирожок с начинкой?

      – Ты идиот! – расхохоталась она.

      – Он заглядывается на других девчонок?

      – Я его убью!

      – Так вот оно что! Он засматривается на другую!

      – Ты же знаешь, что это не так! – Она заплакала, но продолжала хохотать.

      – Эта девушка красивее тебя?

      – Надеюсь, эта отрава тебя убьет!

      – Да что ты? Вранье!

      – Надеюсь, как-нибудь ночью ты свалишься с этого дерева.

      – Сонте, мне же будет ужасно больно!

      – Надеюсь, ты наконец влюбишься в женщину!

      – Хватит!

      К дереву подбежала ящерица, подняла взгляд на хохочущих брата и сестру и уползла по своим земноводным делам.

* * *

      Когда они были детьми, отец после регулярного посещения храма разлучил его с женщинами, оставив обиженно надувшую губы Сонтейн с матерью и служанками. Папа повез его к дяде Лео, своему лучшему другу. Они обычно подъезжали к круглой хижине ближе к вечеру. Лео видел их и кричал в окно:

      – Малыш, хочешь посмотреть, что дядя Лео сегодня приготовил?

      Новые игрушки. Как всегда. Едкий запах свежей краски. Романза ложился на пол в маленькой комнатушке и двигал игрушечные корабли под стулья и между папиными ногами, а тот шутливо жаловался, что ногам щекотно. Мужчины пили крепкий ром и ловили ртом пьяных бабочек прямо на лету, а также обсуждали коммерческие проекты. Романза потом выбегал во двор, волоча за собой на веревочке игрушечную повозку под одобрительные возгласы Лео. Дядя Лео, с его косматой бородой, был лучшим взрослым из всех, кого знал мальчик. Дядя Лео врал только в самых крайних случаях, когда не врать было нельзя и чтобы кого-то не обидеть. Он был очень обходительный и всегда слушал, не перебивая – не то что другие взрослые.

      – Быстрее, Заза!

      – Жители Попишо терпеть не могут торопиться! – резко возразил папа. Иногда он глотал чересчур много бабочек.

      – Боже мой, Берти, успокойся!

      – Да с кем ты, сволочь, разговариваешь?

      Романза вполз под стол и сел там, скрестив ноги, прижав ладони к лицу и заткнув пальцами уши. Он не любил, когда папа вел себя так мерзко. Дядя Лео сказал,