Девочка в наследство. Ксения Богда

6

      Кристина

      Забегаю в комнату, а саму трясет так, что зубы не соприкасаются. До чего довел, гад.

      Пытаюсь отдышаться и привести выведенную из строя нервную систему в норму.

      Боже мой! Он видел мою попу! Стыд какой! Ни один мужик не видел меня без белья, а этому стоило появиться на пороге – и все, одежда затрещала по швам.

      Щеки вспыхивают ярче прежнего, а я долблюсь лбом о дверь. Тут же застываю, чтобы опекун не услышал мои стенания. С сожалением осматриваю футболку, точнее – то, что от неё осталось. Порвал, тиран хренов!

      Натягиваю майку и шорты и слышу отборный мат из ванной. Скручиваю на бегу волосы в гульку и чуть ли не давлюсь смехом при виде картины, которая предстает передо мной. Тимофей – насквозь мокрый – ковыряется в стиралке в попытке ее починить.

      – Да еб*ая техника! – судя по матам, получается у него так себе.

      – Что, всемогущий Лавров не в состоянии справиться с какой-то стиральной машиной? Неужели восстание машин не за горами? – невинно хлопаю глазами.

      Прекрасно понимаю, что сама на рожон лезу, но в его присутствии все стоп-краны срывает, и я превращаюсь в стервозину.

      Смех застревает в глотке, когда Тимофей оборачивается. Мать моя! Тело, которое отчетливо видно под мокрой белой рубашкой – сто процентное попадание во сне! Только вот во сне не было татухи, которая вьется под пупком и ныряет под ремень брюк. Дышать становится совсем нечем, пока пытаюсь заставить себя оторвать приклеившийся к ней взгляд. Ой, да кому я вру? Какая девчонка в здравом уме прекратит смотреть на такое великолепие?!

      – Что, пигалица, взрослых дядь в мокрых рубашках не видела? – махом остужает Тимофей весь мой пыл.

      Долгожданный кислород проникает в легкие, и я отмираю.

      – Думаю, что маловато в зале времени проводите, дядечка. В вашем возрасте недалеко и до рыхлой кожи, – складываю руки на груди и выдавливаю улыбку.

      Тимофей звереет. Брови сходятся на переносице, а из ноздрей и ушей чуть ли не пар валит. Довела. Сейчас прихлопнет и имени не вспомнит.

      – Я тебе сейчас язык твой дерзкий вырву к херам собачьим! Ты где так разговаривать училась?

      Он делает шаг, а я три назад. Не хочется сейчас с ним рядом находиться. Неизвестно, что за мысли в его голове. Это он раньше был похеристом, а сегодня что-то прям клинит мужика.

      – Так у мамы с папой, – как ни в чем не бывало пожимаю плечами, – они ж меня воспитывали.

      При упоминании о родителях сегодня не накрывает лавиной боли. Видимо, перепалка на меня так влияет, что другие эмоции в уголок забиваются.

      – Фигово воспитали, пора исправлять, – рычит Тимофей.

      – Тебе, что ли, дядечка? Так ты для начала своих воспитай. Кстати, кто возместит мне порванную любимую футболку?

      Словно флагом начинаю размахивать над головой ее остатками. Тимофей следит за моими движениями, и это внезапно начинает волновать. Живот обдает жаром, а ножки подкашиваются.

      Да он какой-то афродизиак для девок прям. Стоит, ничего не делает, а у меня в мозгах образ из сна.

      – У тебя шмоток, что ли, мало?

      – Много,