Девочка в наследство. Ксения Богда

на кровати, будто устраивается поудобнее и готовится к длинному рассказу.

      – Опустим мои новости, что там у тебя? Что-то стало известно о родителях?

      Настроение тут же портится, и Маша это замечает, тоже строит грустную моську.

      – После того, как мне сказали, что следствие закрыто, никаких новостей. Хоть самой езжай и ищи их в той глуши, – подавляю вздох, – даже крестный не смог в свое время ничего сделать.

      – Как ты, кстати, смирилась? Хотя забудь, глупый вопрос, конечно же не смирилась! Что я за дура?

      Хмыкаю на её сокрушенный вздох и виноватый взгляд. Одуванчик мой. Природа наградила Маруську пушистыми белыми волосами, черными глазами и гордо торчащим курносым носом. А я детства наградила её кличкой Одуван. Она психовала, а потом смирилась и наградила меня званием Тина болотная. Так и живем. Жили, пока в моей жизни не начали происходить грустные события, от которых и шутить сил не стало.

      Теперь я просто Тина, а она Маруська.

      – Да ладно тебе, ты слишком строга к себе. В общем, тут начинается вторая часть балета. У меня новый опекун, – я снова завладеваю вниманием Маруськи, и она вперивает глазищи в экран.

      – И кто этот счастливчик?

      – Сын моего крестного.

      Маруся что-то неопределенно булькает, и телефон вываливается из её рук. Меня оглушает грохот, слышится ор.

      – Едрен батон! – а через секунду на экране снова возникает мордашка сестры. – Прошу простить, не удержалась от эмоций.

      – Я сама так же отреагировала, когда он ко мне в универ приперся.

      – Этот сноб ещё и снизошел до визита?

      Да, Маруська знала Тимофея шапочно и в основном с моих же рассказов, а я всегда пыталась скрыть свою детскую влюбленность и описывала его весьма красочно и не с лучшей стороны.

      – Ага, причем он меня не узнал.

      Сестра громко фыркает. Ей кто-то звонит, и наша связь прерывается. Я жду несколько минут, что она перезвонит, но, судя по всему, ей позвонил жених, а это надолго.

      Плетусь в кухню, чтобы сделать себе ужин. И в момент включения духовки что-то моргает и гаснет свет.

      – Да твою ж за ногу! – не выдерживаю и ругаюсь.

      Высовываюсь на балкон, чтоб посмотреть на другие окна, все еще тая надежду, что свет отрубился только у меня. Естественно эта надежда летит в ближайшие кусты, потому что весь стояк под моей квартирой зияет темными окнами.

      Возвращаюсь в кухню и смотрю на телефон. Время десять вечера, надежда только на дежурки. Закусываю ноготь и начинаю мерить шагами комнату. Вот же. Нахожу в приложении телефон дежурного электрика и набираю. Занято.

      Вот же блинство. Повторяю звонок раз двадцать, но все безрезультатно.

      Очень надеюсь, что сосед снизу не настучит на меня Тимофею. Лицезреть его на ночь глядя то еще удовольствие. Вспоминаю, что в соседней квартире обитает Лешка, он тоже как-то связан с электричеством.

      Прокрадываюсь к его двери и звоню. Сосед выходит помятый и недовольный, но при виде меня его лицо светлеет и губы тянутся в улыбке.

      – Кристя, какими судьбами?

      – Леш, прости,