Девочка в наследство. Ксения Богда

ноги. – Я говорю…

      Стискиваю зубы, мысленно начиная составлять план мести этому снобу. Пока он берет стул и, разворачивая его спинкой вперед, седлает. Рубашка на его груди натягивается, обозначая накачанные мышцы, и я с трудом проталкиваю слюну.

      – В общем, так, пигалица. Отец дал поручение, чтобы я взял над тобой опеку, пока ты не закончишь универ.

      Как мешком по голове лупанул. Хлопаю глазами, пока информация оседает в голове.

      – Зачем? – гениальный вопрос.

      Десять баллов!

      – Понятия не имею, но собираюсь со всей ответственностью подойти к этому пункту завещания, – Тимофей пристально наблюдает за мной.

      У меня же возникает стойкое ощущение, что он совсем не про опеку. По крайней мере, в его глазах горит какой-то дьявольский огонек. В горле пересыхает, и я тянусь к бутылке газировки, оставленной вчера на журнальном столике. Делаю жадный глоток в попытке утолить жажду. Получается хреново. В глотке по-прежнему так суxo, что и слова сказать не могу.

      – Завещания? – все-таки нахожу в себе силы заговорить. – Значит, дядя Рашид просто завещал меня тебе?

      – Не тебя, пигалица – опеку над тобой.

      – Я не хочу, – встаю в позу и задираю нос.

      Тимофей хмурится. Переплетает пальцы и прошивает меня недовольным взглядом. По телу проходит дрожь, и я сжимаюсь под этим пристальным взглядом.

      – А я тебя не спрашиваю, – резко встает, хватая пиджак, и нависает надо мной, – я продолжаю перечислять тебе деньги на жизнь. Ты не беспокоишь меня, я не трогаю тебя. Усекла, мелочь?

      Его запах заполняет все пространство между нами, и мне становится сложно дышать. С трудом отталкиваю эту гору мышц и встаю.

      – Да пошел ты, я не просила себе надзирателя, – повышаю голос и встряхиваю волосами, – я вполне сама могу решить, как мне жить.

      Тимофей стискивает кулаки, а меня окутывает страх. Он обхватывает меня за шею и притягивает к себе. Мы стоим нос к носу, пока я пытаюсь лишний раз не дышать.

      – Не советую тебе проверять мою выдержку, – шипит на ухо, а меня начинает колотить, – тебе не понравится результат.

      Отталкивает меня, пока я сражаюсь с приступом паники, и покидает квартиру. Хватаю все ту же бутылку и швыряю в закрывшуюся дверь.

      – Пошел ты на хрен, дядечка! – ору, срывая голос, и падаю на диван.

      Глава 2

      Тимофей

      Запах её в нос долбит так, что перед глазами темнеет. Недоразумение, блин. Да она всем моим бабам жару даст!

      Выросла, стала такая… едва слюни успевал глотать, пока рядом стоял. И язык острый, только бы применение другое ему найти, чтоб не такая бешеная была.

      И очки куда-то делись. Сидела, глазки таращила. Боится, но не сдается.

      Покидаю квартиру и только на улице могу выдохнуть. Напряг в штанах такой, что боюсь – ширинка расползется. Прикрываю пиджаком свидетельство того, что эта стычка стала для меня новым и не таким уж безразличным моментом.

      Обычно мне слова поперек не говорят, а тут, надо же, зубками попыталась прокусить.

      Заскакиваю