Парниковый эффект. Олег Дудинцев

клиникой, где врачевал Разумовский, Семен Ильич Тищенко в шестнадцать ноль-ноль каждого крайнего, как модно сейчас говорить, понедельника месяца проводил рабочее совещание с руководящим составом возглавляемого им медучреждения.

      Большая его часть была посвящена непосредственно медицине и организационным делам, а под занавес, когда Тищенко покидал зал, наступало время сбора «добровольных» пожертвований в пользу отечественного здравоохранения, и присутствовавшие по очереди сдавали конверты его референту по общим вопросам, отмечавшему в толстом гроссбухе приход денежных средств.

      Кто-то, не сомневаюсь, скажет с усмешкой, что представленная выше сценическая картина лишь плод больного воображения автора, поскольку уж чересчур фантасмагорична и далека от реальности. Возможно и так – спорить не буду, но только при всем ее внешнем противоречии канонам соцреализма она ни на йоту не искажает сути прочно укоренившегося в нашем Отечестве постыднейшего явления и роли в нем обычных почтовых конвертов.

      Ох уж эти конверты – горькая соль земли русской. Вечно нам англосаксы свинью подложат. Были ли у придумавшего их мистера Бревера из захолустного Брайтона далеко идущие планы по разрушению изнутри нашей державы или же нет, мы теперь уже не узнаем, а только креативный русский народ нашел его, в общем-то, незатейливому изобретению еще одно не менее важное применение – служить в повседневной жизни одним из расчетно-платежных средств.

      И понимаем ведь, нисколько себя не обманывая, всю пагубность этого разрушительного явления для нравственного и физического здоровья нации и благополучия государства, а сделать с собой, как ни пытаемся, ничего не можем. В крови и генах по-видимому зловредная эта привычка засела, в сознание въелась, частью нашего эпоса стала, и сколько ни старались искоренить ее на протяжении многих веков лучшие отечественные умы – от величайших писателей до могущественнейших правителей с их генеральными прокурорами, но так и не нашли от нее действенных средств и с этим, обессиленные борьбой, упокоились, вписав свои имена в анналы нашей истории.

      Будучи человеком высокообразованным и начитанным, Иннокентий Сергеевич знал все это еще с институтской скамьи и с большим уважением и пониманием относился к отечественному культурному и историческому наследию, однако в нынешнем своем болезненном состоянии даже мысль о конверте с деньгами вызывала у него животный страх и паникерские настроения. Сделаться в одночасье на глазах всего коллектива нерукопожатным изгоем было, как утверждал еще Александр Сергеевич Пушкин, худшим из зол, а потому, чтобы не совершать непоправимых ошибок и не кусать после локти, утром «черного» понедельника он отправился за больничным листом в районную поликлинику.

      Три дня его не тревожили, а на четвертый день позвонил Гогия, только что по его словам вернувшийся из кабинета завклиникой, и с нескрываемым злорадством и удовольствием передал ему суть своего разговора с Тищенко, живо интересовавшегося сроками