Квинтэссенция Света. Ильяс Сибгатулин

торопясь куда-то и тщательно огибая высвеченные фонарями участки асфальта и травы.

      Свет губителен. Почему? Не известно. Но этот луч надежды оставлял людям шанс…

      Я закурил.

      – Два часа ночи, Фред. Надо хотя бы немного вздремнуть.

      – А я смотрю, ты этой возможностью воспользовался сполна, – ответил я подошедшему Мэду.

      – И еще бы спал, если бы не твои ерзания на стуле.

      – Ничего я не ерзал… и вообще, чего шипишь, как будто кто-то проснется. Вон Сара с профессором отрубились сразу. Я уж молчу про нашего нового чванливого "друга".

      – Да, сверху совсем тишина. А что там за окном?

      – Шныряют туда-сюда, – я снова отодвинул плотную штору, чтобы Мэдисон сам мог увидеть, как эти чудовища "облизывают" своими тентаклями каждый уголок ночного мира.

      Мэдисон отошел в гостиную, затем вернулся с камерой в руках.

      – Ну-ка отодвинь пошире, сниму хоть "осьминожек", а то давно возможности не было.

      – Весь в работе, – я затушил сигарету и поерзал на стуле, – тихо выругался.

      – Ничего. Мы еще по дороге этих тварей наснимаем, – почти весело сказал оператор, – а потом в Молдрем, когда приедем, там надо все разнюхать. Не паханное информационное поле.

      – А нафига, Мэд? Мчимся туда, торопимся зачем-то. Снимаем этих тварей, пишем о них, говорим об умирающем мире, расслоении общества, о вот таких вот стариках, которые власть прибрали. А кому это надо? Для кого рассказываем?

      – Фред, ты снова свою хтонь врубил? Да это ж наша работа! Делаем, что можем! А кто увидит? Да кто захочет! Миру нужна правда…

      – Ты еще скажи, что мы верное, полезное дело делаем…

      – Да наверняка! Вот увидят наши материалы военные, ученые им же это точно поможет.

      Я посмотрел на него. Взъерошенный Мэд в потрепанных джинсах и футболке все еще снимал тварей за окном.

      Молчали. Тишина окутала весь дом, даже Зимовски затих. Будто никто не дышал сейчас, будто мы все уже давно не нуждаемся в кислороде.

      А вот снаружи, в большом мире, не запертом в коробках домов, кипела жизнь. Спешат куда-то эти новые жители Земли, рыщут, добывают пропитание, множатся, заражают своей жизнью тех, кто со своей еще не распрощался…

      – Может ты и прав, – сам удивился своему ответу, – Но я торопиться устал. Устал отдавать всего себя этой чертовой работе.

      – Жить что ли захотелось? – усмехнулся напарник.

      – А может и жить… хочу еще посмотреть, как эти твари завоюют Землю… или как мы не дадим им это сделать!..

      – Чего шумите?! – шикнула на нас проснувшаяся Сара.

      – Вон, снимаем монстров, – указал я на торчащего у окна Мэдисона, – делаем свой фильм ужасов, чтоб показать его миру.

      – Смейся, смейся, но я все же соберу полезные данные, – парировал приятель.

      Сара присела на стул напротив меня.

      – А что там говорили, что усталость от работы?

      – Да это наш меланхолик снова хандрит и пытается бунтовать против системы, – махнул на меня Мэд.

      – Я тоже устала от работы и высшей цели, помогать всем обрести счастье в новом доме…