Пленница. Арина Теплова

его баба в ярком сарафане. Это была мать Василия.

      – И вам вечер добрый, Степанида Ивановна, – нехотя поздоровался Твердышев.

      – Давно не видала вас.

      – Работы много.

      – Это ясное дело. Что, погулять пришли? – как-то язвительно спросила Тоболева.

      – Вроде того. За Машуткой. Поздно уже, домой Арина звать велела.

      – Это правильно, – кивнула Степанида и, указав глазами на Василия и Варю, вымолвила: – Барынька эта все у вас так и живет?

      – Живет, куда ж ей деваться, – пожал плечами Матвей.

      – А что она за птица-то, расскажите? – не унималась баба. – А то мой Василий все уши про нее прожужжал. Такая, говорит, красивая и такая печальная, что братец-то у ней каторжник на рудниках. Все к вам в дом наведаться хочет, Василий-то мой.

      – Зачем это?

      – Дак и я его отговариваю. Говорю, что, мол, барышне неинтересно разговор с простым казаком вести. Ведь так?

      – Все правильно вы говорите, Степанида Ивановна. Однако сегодня что-то не уследили за сыном-то, – мрачно буркнул Матвей, показывая красноречиво на молодых людей.

      – А разве он мать слушает? – обиженно заметила та. – Все равно, говорит, подойду к ней и все. А она, видать, тоже не против пообщаться.

      – Угу, – кисло кивнул Твердышев и вновь перевел прищуренный взор на молодых людей.

      – Может, что и сладится у них, дело-то молодое, – лукаво усмехнулась Тоболева, указывая глазами на Василия и Варю, которые в этом момент смеялись.

      – Молодое-то оно молодое, – медленно растягивая слова, произнес он, – только не того поля ягода барынька эта.

      – Как?

      – У этой барышни, поди, в столицах богатые и титулованные женихи есть. Фамилия ее не из простых. Ваш-то Василий явно не про нее. Так и вразумите сына, что не по чину ему за дворяночкой-то этой ухлестывать.

      – Отчего это вы, Матвей Гаврилович, так говорите?

      – Так просто предупреждаю.

      – А вы, что ж, в ее охранители заделались, Матвей Гаврилович? – ощетинившись, проворчала Тоболева. – Судите, кто достоин, а кто не достоин барыньки-то вашей?

      – Да надо больно, – процедил глухо Матвей. – Вашему сыну лишь добра желаю.

      – Ну-ну, я и вижу, – сказала баба, подозрительно гладя на него. – Только мой Василий казак-то холостой. А вот вы, Матвей Гаврилович, мужик женатый. Так вот за своей женкой следите, а не по сторонам глядите.

      – Чего? – опешил он и удивленно вперился в седую женщину.

      – Бог тебе судья.

      Буркнув под нос что-то неразборчивое, Тоболева отошла от него и направилась дальше.

      Проводив бабу тяжелым взглядом, Твердышев направился к молодым людям, к которым вернулась раскрасневшаяся, запыхавшаяся от танцев Маша.

      – Ночь уж скоро, домой пора, – раздался голос Матвея за молодыми людьми. Все трое обернулись.

      – А Матвей Гаврилович, здравствуйте, – по-доброму улыбаясь ему в лицо, произнес Тоболев.

      Матвей