Крымская лихорадка. Виталий Еремин

стояла перед Зуевым, как невольница, а он сидел в кресле, как богдыхан. И ему казалось, что он не в Крыму, а где-нибудь в Загребе или Вуковаре, где его ребята вот так же вводили албанок или хорваток, и он выбирал, какая останется у него на ночь.

      Хотя случалось, что ребята приводили и сербок, и черногорок, и македонок, никаких не наложниц, а местных женщин, которые считали за счастье отдаться доблестным защитникам сербов, и кого уже отверг его придирчивый босс Аркан.

      Но в том-то и дело, что Женьке все надоело: и женщины-трофеи и женщины, считавшие себя подарками. Здесь, у себя дома, в Крыму, ему хотелось совсем другого.

      – Между прочим, я тоже Женька, – назвал он себя, удивляясь совпадению имен. – Садись, тезка, пожуй.

      – Спасибо.

      Девочка села в кресло напротив, но к угощению не притронулась, вцепилась руками в колени, ее била мелкая дрожь.

      – Говорят, ты еще девочка, это правда? – спросил Зуев.

      – Да.

      – Ты здесь по доброй воле?

      – Да, я сама пришла.

      – Интересно, зачем? Что тебя заставило?

      Женя молча сглатывала слезы. Что заставило? Как это объяснить? Можно, конечно, сказать: мол, жрать нечего, одеваться не во что. Но это не оправдание и не вся правда. Причина была в окаянном времени и одиночестве. Девчонки из ее девятого класса давно уже нашли выход – обзавелись папиками, спонсорами. И теперь не давали ей прохода: а ты, что, лучше нас? Даже темную обещали устроить: будешь, как все! А бабушка надоела со своими нравоучениями: учись лучше, учись лучше! Зачем, если деньги идут к кому угодно, только не к образованным? Жене хотелось найти защиту. От всех и от всего: от одноклассниц, от бабушки, от одноклассников, от унизительной полунищенской жизни.

      Женя достала сигарету и закурила.

      – Надавать бы тебе по губам, – проворчал Зуев. – Интересно, кто твои родители? Куда они смотрят?

      – Нет у меня родителей, – сказала девочка, шумно выдыхая дым.

      – А куда девались?

      – Отца убили. Мама поехала с подругой на заработки в Италию и пропала. Я и Артем, мы живем с бабушкой. Бабушке пенсию не платят. Нам элементарно нечего есть. Есть еще вопросы? – зло спросила Женя.

      – Есть. Кто отца-то убил?

      – Какие-то отморозки.

      – Ну и что? Их нашли?

      Ни бабушка, ни мать не посвящали Женю в подробности, а сама она не интересовалась.

      – Кажется, нашли.

      Зуев поднялся с кресла и заходил по комнате. Его вдруг охватило волнение. Даже дышать стало тяжело. Он открыл окно. В комнату ворвались звуки ночного города: звуки машин, голоса людей, музыка.

      – Не надо меня жалеть, – неожиданно попросила Женя. – Я нормально отношусь к своему позору. Я даже рада.

      Зуев обернулся к ней:

      – Чему рада?

      – Ну, что это будете вы.

      – В смысле, первым?

      – Да.

      – Я тебе нравлюсь?

      Девочка пожала плечами.

      – Вы лучше этого, Максима Петровича.

      – Он к тебе лез?

      – Не успел.

      «Ага, вот она чему