Крымская лихорадка. Виталий Еремин

они сидели в скромно обставленной гостиной, и Клавдия Ивановна разливала чай.

      – У меня снова горе, Олег Степанович. Мать Жени и мать Артема, они подруги, год назад уехали в Италию на заработки и пропали. Ни звонка, ни письма. Вот, Артем теперь у меня и живет.

      – И на что живете? – спросил Носков.

      – Так, продаю кое-что. Пенсию давно уже не платят. Подрабатываю костеляншей в санатории “Россия”.

      Лаврова хотела добавить, что и там уже полгода задерживают зарплату, но промолчала – гордость не позволила.

      – Насчет невестки в милицию заявляли?

      – Конечно. Сказали, что заявление передано в Интерпол. Но я не верю. Ни милиции, ни Интерполу.

      – Фотографии приложили к заявлению?

      – А как же?

      – Еще какие-то фотки есть? Покажите.

      Женя и Артем во все глаза смотрели на Носкова. От него исходила уверенность и сила.

      Лаврова взяла из серванта альбом положила перед Носковым. Стали рассматривать. Пропавшие женщины были красивы.

      – Я смогу чем-то помочь, если только меня изберут, – коротко сказал Носков.

      – Благослови вас Бог, – прошептала Лаврова.

      Глава 11

      Через неделю Носков зазвал Яшина к себе домой. Москвич не стал отказываться. Ему хотелось увидеть Носкова в семейной обстановке.

      Яшин давно не был в хрущебе. Тем сильнее было впечатление. Не квартира, а скворечник, хуже скворечника, потому что люди – не скворцы.

      Не вызывала восторга и мебель. Все советское, никаких импортных гарнитуров. Странно, следователи прокуратуры получали неплохо. Еще больше денег имели те, кто ходил в загранплавание, независимо от того, что делали на судне. Напрашивался вывод – квартира не была для Носкова домом, куда бы он торопился после работы. Первый признак жизни на стороне.

      Но на этом странности не заканчивались, а только начинались.

      Жена Носкова Галина оказалась просто красавицей. Удивительного цвета глаза, такие называют бирюзовыми, красивая, хотя и несколько полноватая фигура, пышная грудь, ровные зубы, чувственные губы – все было при ней.

      – Такая жена должна быть все время рядом, – сказал Яшин.

      Носков усмехнулся:

      – Найдется и для нее кривой объектив.

      – Вы заметили, как фотографируют Олега? – с жаром стала возмущаться Галина. – Какие снимки печатают в газетах? То он с разинутым ртом, то с искаженным лицом. Меня тоже подловят. Так что лучше я посижу дома.

      Дочь Лариса, совсем молодая, лет двадцати трех, похожая на отца, но какая-то невзрачная, неуютная, не сводила с Яшина глаз, рассматривая его, как вещь. И через минуту после знакомства запросто спросила:

      – Вы женаты?

      – Естественно.

      – У вас есть дети?

      – Естественно.

      – Ну, как там Москва?

      – Стоит.

      – Ну, ясно, что не лежит. А вообще?

      Яшин молча пожал плечами.

      Галина усадила Яшина на диване рядом с собой и доверительно поделилась:

      – Мы Олега отговаривали, плакали. Правда, Ларисочка?