В прощальном письме пятнадцать запятых. Алисса Хини

нерв, который и пережал дыхание. Но, к счастью, в тот же день все и восстановилось, и я сумела полностью нормализоваться.

      Ну, не считая отнятой возможности ходить и самостоятельно передвигаться.

      Видимо, именно по той причине, что ран было достаточно много, и это бы попросту мешало не только мне, но и другим людям, меня переселили в двойную палату, где я должна была находиться одна.

      В первый же день я проснулась, потому что пред о мной сидела мама. За окном было ужасно темно, и так я поняла, что уже десятый час, и моя родительница пришла ко мне лишь после того, как завершила все дела дома. Меня переодели в пижаму, принесли какие-то банальные вещички. Мы с ней немного поболтали, пока она сидела грустная, понимая, что я пострадала достаточно сильно, и не скоро приду в норму. Мне же было ее жалко, потому что теперь, ей, мало того, что придется вечно самой забирать Киру, так еще и все домашние дела, которые были на мне, придется делать ей по ночам.

      Мне было ужасно стыдно за то, что я так неудачно упала, и я всегда считала, что я ее подвела.

      Понимаешь, да? Мне всегда было стыдно попросту за то, что я заработала тогда себе эти переломы?

      Ты понимаешь, Герман?!

      В любом случае, стоило ей только уйти, как я чуть ли не мгновенно уснула. И, честно говоря, в первый два дня я вообще не видела, что происходит, ибо почти постоянно дремала или лежала с закрытыми глазами.

      Поэтому неожиданно проснувшись от милого и знакомого мне хохота, я даже не сразу осознала, что это не сон.

      – Проснулась! – пискнула моя староста, сидя на подоконнике и улыбаясь.

      – Привет, солнышко, – произнесла Мила, глядя на меня своими заботливыми глазами.

      – Привет, – я потянулась, попытавшись поднять обе руки вверх, но, почувствовав резкую боль, быстро вспомнила, что левая у меня отныне не в строю.

      – Как ты? – спросила Уля, поглядывая на мое тело, разложившееся на кровати.

      Кажется, тут сразу было понятно, что не очень.

      Моя лучшая подружка сидела у подножия моей кровати на стуле, который прилагался к столу, на котором я должна была есть, но, как не сложно было догадаться, я за него так ни разу и не села.

      – Ну, хуже, чем могла бы быть, – стараясь говорить, как можно более оптимистично, ответила я.

      – Ну, лучше, чем мы могли подумать, – выдала Уля, поднявшись со своего места, и присев за соседнюю кровать. – Мы подумали, что ты будешь полностью переломана, еще и как-то поранишь мозг и лицо. Все- таки, из твоего носа шла кровь…

      – Но я им просто ударилась, – попыталась успокоить я девчонок.

      – Это понятно, – прервала меня Мила, – Но ее было очень много. И в спортзале был большой след, и вся футболка Германа была в ней. Казалось, что ты потеряла очень много крови.

      – Девчонки до сих пор думают, что ты в коме лежишь! – воскликнул главарь нашего класса, придерживая на себе свою кофту, которая лежала лишь на ее плечах.

      Я посмеялась.

      Хорошо, что они хоть не подумали, что я умерла.

      – Мы тебе принесли тут некоторые вещи, – вымолвила моя