Единственная. Твоя. Эми Мун

Бежал то по торсу, то обратно к лицу, подмечая каждую черточку. Борода есть. Короткая такая, аккуратная. Густая очень. И волосы густые. Темно-русые вихры встрепаны и торчат острыми пиками, липнут к умному лбу, на котором залегла глубокая морщина. А из-под нахмуренных бровей сверкают янтарные глаза. Насквозь душу прожигают, вплетая в безликие сны образ медведя на двух ногах. Хмурого такого. С поджатыми губами и желваками на высоких скулах. О, боги…

      – Точно она?

      Глубокий баритон срезонировал по нервам тягучей волной дрожи. Любава бесполезно пыталась вытолкнуть из себя хоть слово, но могла лишь смотреть на неожиданного гостя, чувствуя, как пол под ногами медленно превращается в трясину, а сердце ворочается тяжело и остро, распирая грудную клетку до сбитого дыхания.

      Почему он хмурится? И обращается не к ней, а к дядьСтасу, словно онемевшая от неожиданности девушка – часть повседневного интерьера.

      Ее не рады видеть, наверное… Внезапное мысль ужалила гадюкой, разгоняя внутри яд сомнения.

      Конечно, не рады! Навязалась тут. Приехала вся такая «дамочка столичная», еще и время отнимает. Только вроде этого мужика никто в дом не приглашал… что он тут делает вообще?! Внезапная злость вернула дар речи:

      – Точно она, – передразнила, ругая себя за внезапно охрипший голос. – А вы точно кто?

      Широкие брови мужика медленно поползли вверх.

      – Я уж думал, блаженная у них девка уродилась, – осмотрел хищно. – А ты пищать, оказывается, умеешь.

      Любава так и поперхнулась. Ну… Хам! Быдло самое обыкновенное!

      И это его голос она во сне слышала?! Нет, глупости! А руки так и зачесались схватить с рукомойника кружку да запустить в хмурую рожу.

      – И гавкать могу, представляете?

      – Не сомневаюсь, – хмыкнул, как щелбана выдал.

      От взвившейся под горло обиды дыхание перехватило. Любава только рот раскрыла, чтобы ответить как следует, но дядьСтас опередил.

      – Данияр, полно тебе. Да, она самая и есть. Вернулась в дом родительский.

      Да-ни-яр… Под ложечкой сладко екнуло. Красивое такое имя. Надежное и крепкое, как несокрушимый кедр. Вот черт!

      – Ненадолго, – пробурчала, обхватывая себя за плечи. – Мне обратно через две недели. К парню!

      Ляпнула, а самой стыдно вдруг стало. Враньё это. Обсмеют ее сейчас или что-нибудь грубое скажут. Но мужик равнодушно пожал плечами и, развернувшись, пошел к выходу.

      – Собирайся давай, – бросил у самой двери. – Ждать не буду

      – ДядьСтас, можно я у вас останусь? – взмолилась, как только дверь хлопнула. – Готовить и убирать могу.

      Ехать куда-то совершенно расхотелось. Забраться бы обратно на печку и отмотать время на час назад, когда в груди было легко и сладко.

      – Что, совсем родительский дом увидеть не хочешь? Фотографии посмотреть, пожить там, где родная кровь жила.

      Это был удар ниже пояса. Конечно, хотела! Разве можно от такого отказаться? Но ехать рядом с этим… медведем надутым? Вот ещё!

      А сердце всё ещё трепыхалось где-то под горлом. Гнало по крови гремучий коктейль эмоций, которые она