Хроники ордена Церберов. Яна Ясная

мне и мечталось. Дремая в седле, раз в полчаса, повинуясь внутреннему чувству времени, просыпаясь и отпуская во все стороны кольцо чар.

      И возможно, мой напарник мог бы счесть, что я обнаглела, в первом же дозоре показывая такое попустительское отношение к работе, но, помилуйте, это же первый дозор! Кто ставит в новичков на опасные направления? Первый дозор нужен, чтобы напарники могли притереться друг к другу!

      …вот мы и притерлись.

      Илиан Камень взялся проверять мои умения всерьез, изучая меня вдоль и поперек, на скрутку и на разрыв.

      И если сначала я отнеслась к этому с пониманием, и даже одобрительно – напарникам надлежит знать возможности друг друга, пусть даже у меня и ломило виски к исходу первого часа, а через два уже гудела голова, и не только она. Но я радовалась тому, что Клык, от которого зависит моя жизнь, так серьезно подходит к совместной работе, и не могла понять, отчего связку с ним приравняли к наказанию.

      А вот когда он отказался показывать, на что способен сам – поняла.

      Эта гадская сволочь, считающая себя вправе требовать откровенности с меня, просто отказала мне в доверии.

      Я не то чтобы оскорбилась – вовсе нет. Просто со мной внезапно приключилась удивительная глухота: я вдруг стала слышать напарника очень избирательно.

      До тех пор, пока его указания совпадали с требованиями устава, слышала, а всё остальное – нет.

      Мухоловка оказалась все же деревней, и не самой маленькой, хоть и не из слишком больших.

      Обработанные, ухоженные поля и огородики заплатками окружали дома, забранные в кольцо надежного тына.

      Ошкуренные, заостренные сверху бревна хоть и потемнели от времени и непогоды, но плотно прилегали друг к другу, оберегая человеческое жилье от зверей.

      И не только от зверей.

      Лес вокруг стоял темный, старый.

      Из такого порой что только не выходит.

      Остались позади распахнутые по дневному времени ворота – массивные, с тяжелым брусом запора.

      – Дом старосты, – объявил Илиан, когда мы проехали вглубь деревни.

      – А то я бы, скудоумная, не догадалась, чье это самое широкое подворье…

      – Что?

      – Спасибо, говорю, что подсказал!

      Я соскочила с коня и повела Коряжку в поводу, разминая усталые ноги:

      – Хозяева! Принимайте гостей.

      Залаяла собака, выскочив из конуры – и я многоопытно отпихнула локтем благодушную рыжую морду, тут же потянувшуюся обнюхать местного кабыздоха.

      Из дома выкатилась девчонка-малявка, ничуть не испугавшись вооруженных незнакомцев, радостно пискнула:

      – А старших нету! Тятя к дядьке кузнецу пошел, а мама в огородах!

      – Ну тогда показывай, где тут у вас умыться с дороги можно и коней напоить.

      На своего, прости, Ведающий Тропы, напарника я намеренно не оглядывалась, из чистой вредности.

      Кто ж знал, что моей чистой вредности этот… это… этот напарник решит противопоставить свою, грязную?

      Спохватилась я, только вволю наплескавшись в ведре, смывая с