Хроники ордена Церберов. Яна Ясная

отслеживая каждый рывок, чтобы, когда он последует – не дать вырвать себя из седла, но и не выпустить слишком рано.

      Живее, сонные!

      И моя сила вливается в конские тела, лучше шпор и поводьев убеждая: ходу-ходу-ходу!

      Э-ге-гей!

      Он спохватился быстро: какие-то полчаса, не больше. Сначала я ощутила волну накатывающей чужой силы – Камень работал тихо, и я, может быть, упустила бы, если бы не ждала, но я-то ждала! – а следом за ней поводья гнедого упруго рванулись из рук, когда конь встал на дыбы. Коряжка от неожиданности сбился с шага, шарахнулся вбок от беспокойного соседа. Хозяйский зов стряхнул мое принуждение, и своенравная скотина спешила вырваться. Я даже и не думала бодаться, выпустила сразу – только на прощание отозвала силу, которой сама же не скупясь делилась до этого.

      Мерзко усмехнувшись вслед беглецу (поглядим, насколько хватит твой резвости после получаса жестокого галопа!), я потрепала по холке Коряжку, и дальше уже пошла легкой рысью, давая рыжему отдохнуть от скачки.

* * *

      – Цербер, на каком основании ты нарушила Устав, прервала дозор и как посмела протянуть руку к чужому коню!

      Вот последнее, кажется, бесило его больше всего.

      Вокруг было хорошо: молодой дубок давал какую-никакую, а тень, шумел ветерок, звенел ручей и рыжий мирно пасся неподалеку, выбирая наиболее вкусные травинки из зеленого ковра. Пахло разнотравьем, дорогой и совсем немного – тиной.

      Я сидела под деревом, откинувшись на него спиной, подтянув к себе ногу и обхватив колено.

      Пироги приятно растягивали желудок, уговаривая лечь и подревать в этом чудесном месте.

      Нервно прядал ушами гнедой, разворачиваясь на привязи и с надеждой поглядывая на воду.

      Я мечтательно грызла травинку.

      Орал Камень.

      Он нагнал меня, уже когда я миновала половину пути до Сарда и остановилась перекусить чем добрые люди послали, и теперь орал.

      О, как он орал: вздымалась грудь, билась жилка на виске, а шрам над бровью налился краснотой от прилившей к морде напарника крови.

      Я, не таясь, любовалась делом рук своих – и немного Илианом. Хорош, мерзавец! Даже сейчас – хорош!

      – Отвечай на вопрос! – рявкнул Камень. – Либо станешь первым цербером, которого выгонят из ордена после первого же дозора!

      – За что? – я удивленно вздернула брови.

      Серое с черной кромкой перо на шнурке у меня на шее согласно шевельнулось на ветру: за что нас? Чисты перед орденом, как слеза младенца!

      – Ты бросила напарника, цербер. Ты бросила брата-орденца там, где должна была искать чудовищ! Это позор. Орден цербера не держит трусов и подлецов!

      – Ну тебя-то он еще не выпер, – мурлыкнула я.

      – Что ты сказала?

      Свистящий шепот рассек воздух, но я даже не дернулась к Плясунье, потому что насколько бы ни был взъярен Камень, к оружию он не потянулся.

      Видимо, голыми руками убивать будет.

      Я лениво сплюнула травинку, спросила ласково, с той же мурлычущей интонацией:

      – Как так вышло, напарник, что в деревне