Второго дубля не будет. Всё ещё молодость. Зоя Криминская

и чувствовала, что боль почти прошла, она отступила, хотя схватка уже была долгой.

      – Хорошенькие схваточки уже идут, – приподнятым тоном говорит мне подошедшая врач, и ее радость мне непонятна.

      Врач осматривает меня: – Еще неполное раскрытие. Еще надо подождать.

      Но я уже не слышала, что она говорит. Боль опять захватила меня и всё росла и росла, и не было ей конца и края. Я металась по кровати, закидывала ноги на стенку, в положении березка мне было легче, рубашка сбилась, первое время я еще натягивала ее между ног, а потом уже перестала и совершенно не стеснялась санитарки, которая мыла пол возле моей кровати, мне было всё равно, какой у меня вид.

      – Господи, мама, ну когда это кончится, мне трудно терпеть это, я скоро начну кричать, – шептала я, царапая пальцами шею в открытом вороте рубашки.

      Боль снова затихла, и я снова посмотрела на часы, но стрелка сдвинулась чуть-чуть, схватки шли частые, каждую минуту.

      Уже с половины восьмого было нестерпимо больно, и сколько еще мучиться не говорят, говорят, шейка открылась на четыре пальца, а на сколько она должна открыться, я не знаю.

      И вдруг что-то теплое, какая-то жидкость с резким запахом потекла у меня между закинутыми на стенку ногами. Секунды две я была в испуге и ошеломлении, намочив пальцы и поднеся руку к лицу, я увидела, что это не кровь, вдруг поняла, в чем дело, и закричала:

      – Воды, у меня воды отошли.

      – В туалет хочешь по большому? – спросила меня акушерка.

      – Да, да, – сказала я, хотя не вполне была в этом уверена, просто я хотела, чтобы что-то происходило и как можно быстрее, ну сколько можно терпеть.

      С меня неожиданно сняли рубашку и надели другую.

      – Стерильную, – ответила акушерка на мой недоуменный взгляд.

      – Идем, – и я встала и пошла, пошла своими ногами, хотя только что мне казалось, что это невозможно, но потопала в родовую.

      Меня положили, вернее я залезла на довольно высокий стол, с клеенкой в ногах.

      – Тужься, тужься, как потуга пойдет, – объяснили мне.

      Когда снова началась боль, я поняла, что это и есть потуга, и начала тужиться, стараясь задрать ноги к верху.

      – Вот хулиганка, поставь ноги на стол, кричали мне акушерки и кидались, чтобы удержать мои ноги.

      Когда я тужилась, боль уменьшалась, и становилось легче, только результата никого – тужишься во время боли, потом отдыхаешь, а что там у тебя происходит внутри, не знаешь.

      На соседнем столе лежала красивая девушка. Ее смуглое большое тело было раздуто таким большим животом, что я испугалось, ей-то каково рожать. Мы тужились, то по очереди, то вместе.

      Подошла акушерка и надавила мне на животик сверху, помогая родить, подталкивая ребенка.

      – Не понимаю я, что они так кричат, я рожаю без схваток, – сказал она.

      – Тебе крупно повезло, – сказала другая, немолодая акушерка или медсестра. Только четыре процента женщин рожают так, без схваток. А остальным