Второго дубля не будет. Всё ещё молодость. Зоя Криминская

познакомиться с правнучкой, и бабуля осталась мне помогать. А через неделю пришла телеграмма, что умерла баба Вера, бабушкина младшая сестра. Она легла в больницу с обострением язвы желудка, вечером покивала в окошко больницы головой, мол, у меня всё хорошо, идите, а утром уже нашли холодную.

      Бабушка поплакала, но ехать на похороны не решилась, трудно ей было, старой, добираться такую даль, в Сибирь, а я подумала – вот Катя родилась, а бабушка Вера умерла, так всё и идет по кругу.

      Приехала свекровь проездом, она была на Аральском море у племянника, Женьки Гришко, и возвращалась домой. Мы с Алешкой обрадовались, что у нас столько помощников, и ушли погулять с Катенькой с тайной мечтой, что нам и пеленки постирают и обед приготовят. Алешка сильно уставал, работая и крутясь по дому, я еще была слабая, потеря крови продолжалась, и у меня часто звенело в ушах. Обед я готовила еле-еле, не то, что до родов, когда я целыми днями экспериментировала на кухне.

      Но надежды наши не оправдались: пока мы гуляли, свекровь и моя бабка разругались в пух и прах.

      Мама выделила веревки специально для Катиных пеленок, а Любовь Феопентовна (это свекровь моя Феопентовна, и я каждый раз спотыкаюсь на отчестве), так вот она выстирала себе платье, а Людмила Виссарионовна (это моя бабушка) не дала ей развесить их на балконе, сказала, веревочки для детских пеленок, нельзя стерильные прокипяченые пеленки и твое инфицированное платье на одной веревке сушить, а свекровь возмутилась, да еще утром бабулька подымала ее словами – чего лежишь, вставай, дел много, – а та: – Ты мне не указывай, хочу работаю, хочу нет.

      Мы вернулись. Свекровь сидит на стуле, демонстративно держит мокрые платья в руках и ждет сына, чтобы он рассудил, а бабка на кухне готовит.

      – Я уезжаю сию минуту, – сказала свекровь, и никакие уговоры Алешки на нее не подействовали. Он поехал ее провожать, я молчала, думая про себя: «Не очень-то нужна с такими капризами, пусть себе едет, придется обойтись своими силами», только сказала бабульке:

      – Да бог с ними с веревками, всё равно пеленки гладим с двух сторон, пусть бы развесила. – И ушла. Возилась с Катенькой.

      Бабушка моя любила показать себя, и покомандовать, а тут не получилось, нашла коса на камень.

      Алексей отвез мать на вокзал, потом вечером сказал бабушке: – Маму я отвез. Но и вас отвезу домой. Будем жить сами.

      Бабка ожидала попреков, а тут сразу же смирилась, даже обрадовалась. Уставала она очень, годы были уже не те, часто отекали ноги, и, по сути, бабуля моя была права: свекровь уже не работала и могла бы помочь, суеты с первенцем, часто излишней, много. А она приехала после отдыха, пожалела сыночка – бедный, всё на нем – туда беги, сюда беги, загоняли, мол, парня, но встать на его место, заслонить сына грудью и помочь не оправившейся после родов невестке, понянчить внучку хотя бы до месяца, нет, на это она не было способна и уехала, лелея свои старые и новые обиды, а я была рада ее отъезду, напрягала она меня своим недоброжелательством,