Марина. Карлос Руис Сафон

как на кладбище, – иронично заявил я, сознательно обостряя ситуацию.

      – Терпение, – мягко сказала Марина. – Без терпения нет учения.

      – А без жизни – наслаждения, – парировал я раздраженно. – Чего это мы тут выжидаем? Ничего здесь нет.

      Марина медленно подняла на меня глаза, и я в который раз не смог понять значения ее взгляда.

      – Как ты ошибаешься! Здесь очень много всего… Здесь лежат останки сотен людских судеб – и всего того, что в них было прожито… чувств, устремлений, разлук, иллюзий и разочарований, недолжных и обманных страстей, от которых эти жизни разрушились. И все это здесь, навсегда скрытое землей.

      Я не сводил с нее глаз, пораженный любопытством и отчасти робостью – я не совсем понимал, о чем она говорит. Но что бы это ни было, оно ее волновало.

      – Нет, в жизни ничего нельзя понять, пока не поймешь смерть, – добавила Марина.

      Я же вновь зашел в тупик, стараясь понять ее.

      – Правду сказать, никогда об этом не думал, – признался я ей. – В смысле о смерти. Серьезно – нет, никогда, хотя…

      Марина медленно, бесстрастно кивнула, как это делают врачи, наблюдая симптомы, подтверждающие ужасный диагноз.

      – То есть ты из этих несчастных… неподготовленных, – уточнила она непонятно.

      – Неподготовленных?

      Теперь я совсем перестал что-либо понимать.

      Марина смотрела вдаль; ее лицо стало печальней, и она словно на глазах повзрослела. Я затих, пораженный и поглощенный ее видом.

      – Ты, должно быть, и легенды не знаешь, – предположила она.

      – Какой легенды?

      – Я так и думала, – проговорила она медленно. – Видишь ли, согласно известной легенде, смерть имеет множество агентов своего влияния. Они ходят повсюду, наблюдают людей, отыскивая среди них пустоголовых субъектов, никогда не вспоминающих о смерти.

      Тут она заглянула мне прямо в глаза.

      – Стоит одному из несчастных столкнуться с таким эмиссаром смерти, как он незаметно для себя оказывается в ловушке, из которой нет выхода, он незаметно вступает во врата ада. Эмиссаров смерти можно узнать по покрову на лицах, скрывающему, что у них нет глаз – только черные провалы внутрь черепа с кишащими там червями. Когда же необходимость в маскировке отпадает, они открывают лица, чтобы неподготовленный заранее узнал об ужасе, который его ждет…

      Мерные звуки ее негромкого голоса почему-то заставили меня сжаться; судорога скрутила желудок.

      И только тогда Марина улыбнулась своей вероломной улыбкой. Точно как ее кот.

      – Ну ты даешь, – смог я сказать наконец. – Прямо мурашки по телу.

      – Само собой.

      Прошли еще пять или десять минут в полном молчании. Целая вечность. Две белые голубки порхали среди могил. Муравей медленно перебирался с моего ботинка на штанину брюк. Не происходило ровно ничего. Нога у меня затекла и стала бесчувственной; я беспокойно подумал, не ждет ли та же участь