Глядя на солнце. Джулиан Барнс

я разговаривал, так у него еще чуднее получилось. Вот догадайтесь. Он был в четырехстах пятидесяти милях от западного побережья Ирландии, летит себе, а потом посмотрел вниз, и что же он видит? Видит человека на мотоцикле, который катит себе, будто в воскресный день.

      – По воздуху?

      – Нет, конечно. Не лепите ерунды. По воздуху на мотоцикле не поедешь. Нет, он соблюдал правила уличного движения и ехал по прямой по гребням волн. Очки, кожаные краги, дым из выхлопной трубы. Едет и никаких забот себе не знает.

      Джин хихикнула.

      – По водам. Как Иисус.

      – А вот этого, пожалуйста, не надо, – сказал Проссер неодобрительно. – Я сам не то чтобы, но все равно не кощунствуйте перед теми, кому этого не миновать.

      – Прошу прощения.

      – Принято.

      – Кто вы такой?

      – Полицейский.

      – Правда?

      – Да.

      – Нет, правда? Вы совсем на полицейского не похожи.

      – Нам положено быть мастерами переодеваний, мисс.

      – Но если вы переоденетесь чересчур ловко, никто же не будет знать, что вы полицейский.

      – Это всегда можно определить.

      – А как?

      – Подойдите чуть поближе, и я вам покажу.

      Он стоял у пропитанной креозотом калитки с резьбой вверху, изображающей восходящее солнце, а она остановилась на бетонной дорожке, по которой шла пощупать, высохло ли белье. Высокий мужчина с мясистым лицом и шеей школьника. Он стоял в неуклюжей позе, коричневое пальто доходило ему почти до лодыжек.

      – Ступни, – сказал он, указывая вниз.

      Она поглядела. Нет, они были не огромными и расплющенными, а наоборот, не очень большими. Но что-то странное в них было… смотрят не в ту сторону? Вот-вот! Их носки были вывернуты наоборот.

      – Вы надели сапоги не на ту ногу? – спросила она.

      – Ну что вы, мисс. У всех полицейских ступни такие. Это в правилах указано.

      Она почти ему поверила.

      – Некоторых новичков приходится ОПЕРИРОВАТЬ, – добавил он тоном, наводившим на мысль о сырых темницах.

      Тут она засмеялась. И снова засмеялась, когда он вернул скрещенные под полами пальто ноги в нормальное положение.

      – Вы пришли арестовать меня?

      – Я пришел насчет затемнения.

      В воспоминаниях такое знакомство с собственным мужем казалось ей странным. Но возможно, не более странным, чем некоторые. А в сравнении с другими, так почти многообещающим.

      Он еще раз заглянул насчет затемнения. А в третий раз просто случайно проходил мимо.

      – А вы не хотите сходить в пивную, на танцы, в кафе-кондитерскую, погулять, покататься, познакомиться с моими родителями?

      Она засмеялась.

      – Думаю, что-то мама одобрит.

      И что-то было одобрено, и они начали встречаться. Она обнаружила, что глаза у него темно-карие, что он высокий, немножко непредсказуемый, но в первую очередь