К строевой – годен!. Михаил Серегин

варианте фрагмент материи, предназначенный для того, чтобы грязная шея не терла воротничок кителя, называется «подшива». Некоторые особо умные военнослужащие режут на это дело простыни, но у меня такого не наблюдается. Прикладываем подшиву к вороту, вот так. Теперь снова возвращаемся к нашей парочке и первым делом задеваем за живое. Вот так. Наживили. Дальше легче, возюкаем туда-сюда и постоянно натягиваем, чтобы больше кайфа. Всем видно?

      Со стороны входной двери стал нарастать топот множества тяжелых сапог. Гул становился все сильнее, все громче, пока не перешел в рев. Затем набравшая силу волна пошла на убыль.

      – Становись! – раздавалось из коридора.

      Учебная рота радиационной, химической и бактериологической защиты, сокращенно РХБЗ, выстраивалась в коридоре.

      – Товарищ прапорщик, общее построение, – в закуток вошел подтянутый старший сержант.

      Простаков выглянул в коридор и увидел, что военнослужащие уже стоят в две шеренги.

      – А у меня формы нет, – пробасил он обиженно. Даже на Валетове было обмундирование, правда, старого образца, но все же.

      – В край, последним.

      Новобранцы строились напротив своего кубрика отдельно от остальных, что подчеркивало их второсортность. Солдат до присяги – еще не солдат.

      В результате Леха возвышался рядом с Фролом. Вся рота успела поглазеть на здоровяка. Кто-то помалкивал, у кого-то язык за зубами не держался.

      – Башня.

      – Ого-го.

      – Монстр.

      – Мужчина, – неслось из уст.

      Леха надул губы и стал смотреть прямо перед собой.

      – Смирно! – скомандовал прапорщик.

      На этаж вошел среднего роста капитан с округлым, пухлым, лоснящимся лицом. Узкие черные глазки стреляли из-под густых бровей, оценивая контингент. Леха почувствовал, что и на него тоже посмотрели, а в это время прапорщик докладывал:

      – Товарищ командир, вторая рота учебного батальона радиационной, химической и бактериологической защиты по вашему приказанию построена.

      – Вольно, – капитан сам опустил приложенную к кепке руку, после чего то же самое сделал и прапорщик.

      Выйдя на середину строя, офицер представился:

      – Для вновь прибывших и тех, кто макаронами мозги закушал, я капитан Большебобов. Для большинства еще и товарищ капитан, для обормотов российского военного хозяйства – просто капитан. Остальные могут ничего этого не запоминать. Через пять минут вечерняя прогулка. Сержант Никодимов, наряд на завтра.

      Боец вышел из строя. Резко повернулся, раскрыл журнал. Он зачитывал фамилии. Оглашение прерывалось звонким «Я!».

      – Встать в строй.

      – Есть!

      Сержант вернулся на место.

      – Дорогие дети, – капитан сменил жесткую интонацию на смазливую речь. – Желаю вам в этот прекрасный вечер спокойной ночи… – Была сделана пауза, и вся рота гаркнула:

      – Спасибо, товарищ капитан!

      – Пожалуйста. Так вот, я хочу, чтобы каждому из вас приснилась голая красивая тетя. Нет, тетю вам рано, голая красивая девушка…

      – Спасибо,