Вид транспорта – мужчина. Людмила Милевская

сначала остолбенел, а потом догнал ее и, скрывая досаду, приветливо крикнул:

      – Здравствуй, красавица!

      Она, снова не взглянув на него, безразлично бросила: «Хелло», – и горласто продолжила: «Беляши!

      Пирожки! Налетай! Подходи!»

      – Да вот же я! – возмутился Матвей. – Уже! Налетел-подошел! Что ж не кормишь?

      Она вынуждена была обратить на него внимание: в лице мелькнула растерянность. Мгновение – и, всплеснув руками, чебуречница восхитилась:

      – Аронов! Сам Аронов! Полный отпад!

      – Да, это я, – подтвердил он и сгреб девицу в охапку, утаскивая ее в авто.

      Там все и состоялось. Она кричала: «Тележка!

      Моя тележка!» – но не слишком сопротивлялась.

      А когда Матвей успокоил ее: «Все потери тебе возмещу», – и вовсе стихла. Но отдалась как-то вяло, без огонька.

      – Ну и где же твое вдохновение? – недовольно спросил он, поспешно приводя в порядок костюм.

      Она, натягивая потрепанные джинсы, кивнула на лобовое стекло:

      – Так люди же ходят, центр Москвы.

      Матвей усмехнулся:

      – Эка невидаль, люди ходят. Они ходят везде, а я летать тебя приглашаю, возноситься, парить… Нет, вижу, не хочешь ты стать звездой.

      Она разволновалась:

      – Страшно хочу! Приходи завтра, сам увидишь.

      Я и завтра здесь буду…

      – Завтра я занят, прощай. – Он многозначительно открыл перед ней дверцу.

      Сникнув, она вылезла из машины и уныло покатила свою затрапезную тележку по улице. Покатила уже без прежнего задора. «Беляши, пирожки», бубнила она вялым голосом.

      «Совсем охренел, трахаю кого попало», – подумал Матвей, равнодушно глядя ей вслед и рассеянно поворачивая ключ в замке зажигания.

      Благодаря своему кретинизму на деловое свидание он опоздал, о чем, впрочем, не жалел нисколько: истина дороже. Теперь нет сомнений, он по-прежнему секс-символ, доказательством чего послужила эта убогая шлюшка.

      И довольный, Аронов, газанув, помчался по улицам города. В наивной радости своей он не замечал логического прокола: если девица шлюшка, то совокупление с ней вовсе не доказывает, что он секс-символ. Зачастую даже напротив. Аронов же ликовал.

      И опять недолго. Через несколько дней, утром, выходя из Большого (был там по делам), он столкнулся с ней лицом к лицу. Как обычно в таких случаях, слегка напрягся – сейчас начнет приставать, навязываться, лезть с укорами…

      Но как бы не так: девица ему равнодушно кивнула и мимо прошла. Он и рта раскрыть не успел.

      Мгновенно в голове Матвея появились две мысли на одну и ту же тему, можно даже сказать, одинаковые:

      «Недурная у нее фигура» и «Неплохо сложена».

      Вот как сильно он растерялся. Не ожидал. Изумленно остолбенев, долго смотрел ей вслед: столько, сколько позволяли прохожие. Лишь когда девица скрылась из виду, побрел к своему автомобилю, гадая, в чем секрет ее равнодушия. Тут он вспомнил, как небрежно в последний раз с ней поступил, как едва ли не пинками из машины выгнал…

      Вспомнил и успокоился: «Обиделась».

      И снова занозой засела девица в его