Хочу вернуть жену. Амелия Борн

диктовать мне условия, когда мы с ним знакомы без года неделю? Конечно, я рассчитывала на то, что наши отношения станут более серьезными, но… Сейчас они таковыми не были. И если Егор полагал, что он уже может от меня требовать настолько важных вещей, которые его пока касались весьма опосредованно, то у меня для него были плохие новости.

      – Извини, но я сама решу, будут ли совместные праздники, на которых поприсутствую и я, и Никита, или нет. Например, день рождения Саши тоже скоро. Предлагаешь мне отвезти туда дочь и побыть в сторонке? Или запретить Константинову приезжать к дочери? Брать у него подарки на пороге и отправлять куда подальше?

      Я поднялась с колен Вержицкого, он меня не задерживал. Отошла к окну и, сложив руки на груди, принялась смотреть на улицу. Сама же всем нутром чувствовала пристальный взгляд Егора.

      – О, понял. Ты мне говоришь открыто, что мое мнение для тебя неважно. Окей.

      Я посмотрела на Вержицкого. Он резко поднялся из-за стола и вскинул руки, как будто сдавался.

      – Твое мнение для меня важно, – заверила я его. – Но есть вопросы, которые касаются только меня. Их решать я буду сама и уж тем более не желаю требований и условий.

      – Знаешь, как это называется? – Егор оперся руками на стол и на лице его появилось злое выражение. – Это называется усидеть на двух стульях. Мягко говоря.

      – Спасибо, что сдержался и не стал произносить то, что хотелось, – я фыркнула, скрывая этим ту горечь, что мгновенно появилась на душе.

      Вержицкий глубоко вздохнул и, взяв минералку, направился на выход. На пороге кухни обернулся и прежде, чем уйти, сказал:

      – Есь, если ты не хочешь, чтобы наши отношения завершились, так толком и не начавшись, пересмотри свое отношение к Никите. Он делает все, чтобы тебя вернуть. Если ты этого тоже хочешь – я умываю руки. Если же нет – тебе самой придется начать выстраивать свою жизнь так, чтобы всем – и особенно тебе – в ней было комфортно. Пока это далеко не так и все происходящее больше похоже на театр абсурда.

      Проговорив это, Вержицкий вышел, а через минуту за ним захлопнулась входная дверь. Я горестно вздохнула и, растерев лицо ладонями, отправилась запирать замок.

      В общем и целом, Егор был прав. Мне нужно было расставить точки в отношениях с Никитой. Но я напрочь не понимала, как это сделать, ибо на все мои слова он реагировал одинаково – делая вид, что сказанное мною ерунда, которая его никак не касается.

      Когда раздался звонок в дверь, я уже заготовила речь, однако меня ждал сюрприз. На пороге стояли недовольные и хмурые донельзя Константинов и Сашка, причем я тут же почувствовала себя так, словно в этом все был лишь один виновный – я.

      Ни слова мне не сказав, Никита попрощался с дочерью и, дождавшись, пока она зайдет в квартиру, развернулся и уехал. Прекрасно. Эту его тактику я знала досконально. Сделаться айсбергом в океане, тем самым показывая, кто из нас неправ. И конечно же, речь шла вовсе не о Никите.

      – Как у тебя дела, Кнопа? – спросила я у Сашки, делая вид, что ничего особенного не произошло.

      И