Не бойся тишины. Арина Малых

спать, Яков Михалыч, – примирительно сказала Агнешка, помогая барину подняться, – утро вечера мудренее.

      Яков встал, отряхнувшись от соломы. Агнешка повесила ему на плечо сумку с деньгами и проводила в дом.

      Всю ночь Яков не спал, он ходил по дому, пытался читать, выходил на веранду, звал и прогонял спаниеля. На рассвете он уснул в кресле на веранде. Рядом свернулся калачиком пес, положив морду на носок сапога хозяина.

      Утром пошел дождь. Сначала он был мелкий, моросящий, переходящий в мокрую взвесь, висящую в воздухе. Потом усилился, утяжелился. Потоки воды стали увереннее и гуще лить с неба, которое заволокли темно-серые тучи. Собака подняла голову и тявкнула.

      Яков проснулся и чуть не свалился с кресла. Он протер глаза и пошел умыться. На столе в доме его ждал горшочек с кашей, укутанный толстыми полотенцами и горячий самовар. На блюдце лежали несколько лепешек, накрытых расшитой хлопковой салфеткой. Яков грустно улыбнулся: «Спасибо, Агнешка, что не разбудила». Он умылся, тщательно расчесал усики и бородку. Посмотрел на себя в зеркало, вздохнул и отправился в гостиную завтракать.

      Дождь поливал, барабаня по крыше. Сильные порывы ветра гнули деревья. Оторванные пожелтевшие листья носились в воздухе наперегонки, цеплялись за кустарники, прилипали к еще зеленым собратьям, стремительно падали в лужи и образовавшиеся ручейки.

      Яков поел, промокнул салфеткой рот, встал из-за стола и вышел на веранду. Тучи постепенно рассеивались, дождь становился мелким и редким. Ветер затих. Яков сел в кресло. Рядом крутился спаниель. Барин потрепал пса по голове. На втором кресле лежала свежая газета. Яков потянулся, взял издание, развернул и попытался вникнуть в суть напечатанного. Но черные буквы прыгали, мельтешили и сливались в непонятную массу.

      Глаза застлали слезы. Яков закрыл лицо руками. Ему вновь явился образ Рады. «Господи! Прошу! Сотвори чудо, пусть она будет моей женой! Или избавь меня от этого наваждения, а может, забери к себе, если недостоин я, только не мучай! Сил моих нет больше!». Он заплакал, тихо, горько. Спаниель завертелся рядом, негромко заскулил, поставил передние лапы на колени хозяина и положил сверху мордочку. Яков вытер лицо, успокоился, погладил пса: «Вот так Санду, вот так…». Тяжело вздохнув, барин снял собачьи лапы с колен и приказал «место». Собака убежала. Яков смахнул слезинку, поднял глаза к небу, медленно и вдумчиво проговорил «Отче наш». Еще немного посидев, чтобы прийти в себя, он взял газету и пошел в дом.

      Вечерело. После сытного ужина барин пошел прогуляться. Он позвал спаниеля и отправился в сторону рощицы. Около колючих зарослей пес громко залаял и подался назад. Яков остановился: «Санду, что такое?»

      Из-за высокого куста вышла старая цыганка с курительной трубкой в зубах. Яков ее узнал: это была та самая старуха, которая сидела возле кибитки во время его первого посещения табора. Тогда она раскладывала пасьянс и, вроде, не обращала внимания на гостя и разговор у костра. «А может, она все знает?», подумал Яков. Старуха выпустила густой клубок дыма, пристально взглянула на мужчину