Парадокс Севера. Виктория Побединская

озноб.

      Остановившись напротив зеркала в широкой раме, я оглядела себя с головы до ног, от высоких гольфов до воротника кипенно-белой блузы, уже представляя эту наглую ухмылку одним лишь углом губ, и не знала, что задевало больше: вынужденная покорность или сам факт, что правда говорит громче глупых домыслов. Пришлось признать: это талант. Так портить людям жизнь нужно действительно уметь.

      Крошечный план против Севера, который мы с Пашкой собрали из остатков гордости, разбился о новый гардероб. Как бы Леся не отпиралась, я не поверила ее словам, что Северов не причастен к этому. Разложив на постели вещи и прикинув их примерную стоимость, она присвистнула и сказала, что я, определенно, на небе счастливый билет выиграла.

      Вот только возможно ли будучи в плюсе, чувствовать себя настолько в минусе?

      Эта юбка, эта рубашка – жест навязываемой воли. Как бы я не сопротивлялась, как бы не боролась с системой, сегодня я стала ее частью. Север добился своего. Снова.

      За спиной раздался хлопок дверью, и я вздрогнула. Зевая и потягиваясь, Леся выскользнула из ванной.

      – Скажи, что я не выгляжу как японская школьница, – взмолилась я.

      Она улыбнулась.

      – До чего же ты упрямая, Солнце. Просто попробуй относиться к этому иначе.

      Мое отражение скептически выгнуло бровь.

      – Иначе, чем к наказанию?

      Я не носила платьев и сарафанов класса с третьего, и теперь чувствовала себя непривычно открытой. Коленки мерзли, и казалось, что каждый, идущий навстречу может заглянуть под короткую юбку.

      Леся опустилась на корточки перед собственным шкафом, и принялась выбирать одну из десяти пар туфель. Ее форма была похожа на мою, но, если я чувствовала себя неловко и несуразно, ей выглядеть сногсшибательно не составляло усилий.

      – После такого даже я подумываю, может тоже брюки надеть, – рассмеялась она.

      Я лишь покачала головой.

      Новый день встретил нас теплом и солнцем. Леся шла рядом, глядя в телефон и едва ли не подпрыгивая от негодования.

      – Этой мелкой эксплуататорше девять, но она уже доведет кого угодно, – возмущалась она, печатая своей младшей сестре гневное сообщение. – Попросила меня привести ей наклейки для вечеринки. Я вчера пол города объехала, чтобы найти нужные и оказалось, все равно не те.

      – А что с этими не так? – спросила я глядя на розовых пони и целые поляны разноцветных цветов. В моем детстве таких не было.

      – Это не те пони, мать их раздери.

      Продравшись мимо девятиклассниц, которые визжа и обнимаясь, делали селфи на фоне школы, продолжая возвещать миру о начавшемся учебном годе, она со злостью запихнула их в сумку.

      – Родители ее избаловали! – заключила Старостина.

      Пашка ждал нас под дубом, усевшись прямиком на траву.

      – Вы только поглядите на нее! – присвистнул он, еще сильнее заставив меня натягивать подол юбки ниже.

      – Еще одно слово и у нее случится моральная травма, – предупредила Леся.

      – Скорее, у кое-кого случится физическая, – пригрозила