Парадокс Севера. Виктория Побединская

думать не хотела, как посмотрю ей в глаза. Попросить помощи Леси? Этот вариант казался наиболее реальным, хотя жутко стыдным.

      Пол скрипнул. Я подняла голову и увидела, что кто-то открыл дверь. Полоска света тут же осветила часть зала.

      – Ди, ты здесь?

      И только поняв, что голос принадлежит Пашке, смогла успокоить участившееся сердцебиение.

      – Что-то случилось? – задала я самый странный вопрос.

      – То же самое хотел у тебя спросить.

      Вскинув голову, я посмотрела снизу-вверх на подошедшего ближе парня. Он ждал ответов на вопросы, а я помнила свое обещание, хотя и не хотела делиться. Признавать, что ты проиграл, всегда сложно. А в этом раунде Север разбил меня в сухую.

      – Тебя Леся подослала? – постаралась перевести я тему.

      – Она волнуется.

      Между нами повисла тяжелая пауза.

      – Север? – произнес только одно слово Пашка, и я выдала все, что случилось. Начиная с нашего разговора в библиотеке и до пропавших – поправка – сгоревших, вещей.

      Было отвратительно рассказывать о том, что кто-то может быть настолько прогнившим изнутри, чтобы совершать подобное потехи ради. Но, выложив правду, мне стало легче. Хотя до сих пор и потряхивало. Я обняла себя руками, чувствуя озноб. Скорее от нервов, чем из-за холода. Тяжёлая рука опустилась на плечи.

      – Мы должны что-то сделать, – повернулся ко мне Пашка, и в его глазах вспыхнула решительность.

      – Мы уже делаем, – осторожно освобождаясь от его рук, ответила я. – Смиряемся с паршивой действительностью.

      – Очень смешно.

      – А вот мне – нет.

      Этот разговор – хождение по минному полю. В лучшем случае – бессмысленно. В худшем – опасно для жизни. Не хотела бы, чтобы мой единственный, после Леси, друг пострадал тоже. Ведь Пашка, судя по тому, что я успела услышать, итак не пользовался здесь благосклонностью.

      – Я сейчас серьёзно, Ди. Надо что-то предпринять.

      Его голос стал громче. В кои то веки, я была рада, что в эту часть зала никто кроме фехтовальщиков не ходит.

      – Например?

      – Начнём с того, что расскажем в деканате. Сфотографируем шкаф, записку.

      – Ты точно издеваешься. Как ты себе это представляешь? Заявиться к ректору с жалобой, что мне нечего надеть, ещё и фото пустых ящиков приложить? Да они рассмеются мне в лицо.

      – Я подтвержу твои слова, – уверенно заявил парень. – И Леся подтвердит.

      – Я не знаю, Паш. Меня никогда не учили жаловаться.

      На секунду я задумалась, что если бы родители были живы, что бы сказали?

      Узнав, что кто-то пытается меня обидеть, однозначно велели продолжать бороться. Хотя, что-то подсказывало – они помогли бы. Заступились.

      – Ты же знаешь, я просто хочу тебе помочь?

      Чувство одиночества в этот момент достигло критической точки. Может напрасно я отвергаю протянутую руку?

      Пашка все ещё смотрел на меня глазами, полными огненного рвения.

      – Ну хорошо, – ответила я, и мы вместе встали. А потом так же вместе зашагали обратно.

      – Слушай,