Особый порядок. Андрей Артёмов

ввёл его в патронник и закрыл затвор. Оружие было готово к производству выстрела, то есть к совершению преступления. Мудриков опустился, сел на слой опила, вытянул ноги перед собой и ссутулился. Оружие лежало перед ним на коленях, а ствол оружия был направлен в сторону окна фронтона, в сторону дома Одовцевых.

      Находясь на чердаке, как в духовке, Илья стал чувствовать, что как бы весь его организм печётся, то есть становится ленивым, расслабленным. Он сам себе казался абсолютно спокойным, но спокойствие было обманчивым: потупленные глаза выдавали его внутреннюю тревогу.

      «Почему я не должен быть счастливым? – думалось ему. – Почему именно я? Это ведь несправедливо. Меня и без того счастье обошло, я и так уже наказан. Я ведь тоже хочу, чтобы и меня любили. А как я умею любить, умею быть преданным! Если надо, могу быть и ручным… Как несправедливо устроен этот мир: почему одним всё, а другим ничего?.. Если судьба сама не даёт, значит, нужно брать самому. Боже, как всё несправедливо. Нет, сто раз нет… Почему он, мой лучший и единственный друг? Почему не я? Отчего я такой несчастный? – бредил Илья. – Надо решаться: либо сегодня, либо никогда… Но что?.. Смириться?.. Согласиться с тем, что уже есть у меня? А что у меня есть?.. Пока ничего. Вот этим ничем нужно пожертвовать. Что мне друг – ничего, когда он лишил меня счастья в любви… Боже, какой бред… Нет, я не могу, я не знаю, как это…»

      Вдруг ударил гром над самой его головой. Илья испугался, вздрогнул, и одновременно с тем палец руки, вольно лежавший на спусковом крючке карабина, нажал на него. Разумеется, самого выстрела Илья не слышал: грохот неба заглушил тихий шум выстрела. Между тем он интуитивно и испуганно передёрнул затвор, и оттуда выскочила стреляная гильза. Илья повернулся к окну фронтона.

      На улице было сумрачно: огромная туча нависла над городом. Подул ветер, и с шумом окно захлопнулось. Участился ветер с порывами. Крупные капли дождя падали на кровлю крыши. Дождь усиливался, а вместе с тем усиливался и шум кровли.

      – Нет, нет, – пробормотал Илья и засуетился.

      Он дрожащими руками снова завернул оружие в бумагу, свёрток перевязал бечевой и поставил его в углу. Затем спустился вниз и зашёл в дом.

      Ветер бился в окна. Быстро уходила туча. Всё быстро успокоилось – стало тихо, небо прояснилось. На улице свежо, хорошо. Одно удовольствие после такого раската находиться на свежем воздухе. Но на улицу Мудрикову выходить теперь отчего-то не хотелось, он почему-то неосознанно боялся выходить из дома.

V

      Дождь застал Андрея Ивановича и Татьяну Тимофеевну в городе. Они не спешили возвращаться домой, несмотря на усталость. Прогуливаясь по мокрым от дождя улицам, они разговаривали. О чём разговаривали? О былом, настоящем и предстоящем.

      – А что, если Ирина и Николай заявят нам, что завтра женятся? – сказал не без иронии Андрей Иванович. – Ну и что? – ничуть не удивилась Татьяна Тимофеевна. – Этого следует ожидать…

      – Это произойдёт когда-нибудь.

      – И обязательно произойдёт, Андрей Иванович, – сказала