Эскадра его высочества. Алексей Барон

И тот мешок, и Серегу с Антипом.

      Тимофей продвинулся по карнизу дальше, нащупывая аварийный лючок. Этот лючок специально устроили для того, чтобы утопающий мог забраться внутрь мостового быка, где имелась лестница, поэтому никаких запоров на нем и не держали. Наоборот, оставляли позаметнее, приоткрытым. Накануне вечером через этот лючок и спасатели, упокой их душу Пресветлый, в ялик свой ушли… Не ведая, чем это обернется. Ох, подумал Тимофей. А что же с подмастерьями-то? Навряд ли бубудуски их в покое оставят!

      Он осторожно открыл лючок, вставил больную голову в дыру, посмотрел наверх. Там в тусклом свете масляных фонарей что-то происходило. Слышались голоса. Но кто и что говорил, разобрать не получалось, – мешали журчание, скрип водяного колеса, шум в ушах да плеск волн еще.

      Тимофей заполз в люк и прикрыл за собой крышку. Потом поднялся на десяток ступеней и притаился под толстой горизонтальной балкой. Наверху забормотали громче. И вдруг послышался стон. Вслед за этим по лестнице скатился Ант Дубосека, механикус. Руки у парня были связаны, а по лицу текла кровь. Тимофей подхватил его и утащил под балку.

      – Это ты, дядько?

      – Тише! Ты как?

      – Живой. Только по голове треснули. Гудит.

      Тимофей принялся развязывать ему руки.

      – Сколько их там?

      – Семеро и еще этот… племянничек ваш. Он-то чего с ними?

      – Гнида, – коротко ответил Тимофей. – Ты здесь полежи пока, а я пойду разбираться.

      – Один не справишься, дядько. Ребятов позови, ребятов, Антипа да Серегу.

      – Справлюсь. А Серегу с Антипом уже не позовешь. Убили их.

      – Как? Насовсем убили? До смерти?

      – Насовсем. До смерти. Из арбалетов истыкали.

      – Истыкали… – повторил Ант. – Не, я с тобой пойду. Охота, понимаешь, у святых отцов эти арбалетики повыдергать. Вместе с ручонками.

      Механик попытался встать, но его стошнило.

      – Лежи, воин. Толку от тебя не будет, – сказал Тимофей.

      Он оторвал от своей рубахи мокрый рукав.

      – На вот, прикладывай к голове. Сотрясение у тебя. И дай-ка мне свой ножичек.

      – Какой ножичек?

      – Ты хоть и стукнутый, а дурака-то не валяй. За голенищем носишь. Что, думаешь, не знаю?

      – А, этот. Так бы и говорил.

      Кривясь от боли, механик протянул короткий засапожный нож.

      Тимофей провел пальцем по лезвию.

      – Острый, острый, – сказал Ант. – Не сомневайся. Только ты там… это.

      – Чего?

      – Поберегись, старшина. Оторванные они какие-то, эти бубудуски. Нелюди! Особенно один, желтый. Злее… пса цепного.

      – Поберегусь, – пообещал Тимофей. – Мне еще детей на ноги ставить надо.

* * *

      Как и обещал, Тимофей взбирался медленно, сторожко. Ему вовсе не хотелось заново получить по голове мешком. Или стрелу арбалетную.

      Добравшись до нижней промежуточной площадки, он остановился. Дальше ползти пока не следовало. Можно было кое-что предпринять и здесь.

      Тимофей