Пусть эта музыка стихнет. Ксения Котова

абрис в программу-анализатор.

      – Вот, вот и вот, – сказал Идмон через несколько минут.

      Все фреймы, кроме трёх, погасли; обозреватель сдёрнул оставшиеся вниз, поближе к Гейлу.

      – Этот, – часовой указал на иностранца.

      Фаболи проверил найденного человека по картотеке и меланхолично произнёс:

      – Браво.

      – Отличная работа, – поблагодарил Гейл. – Дай адрес, и я поехал.

***

      Гейл взял служебный лётер без опознавательных знаков и отправился в центр.

      Перед выходными несколько улиц с клубами и барами превращались в сплошную пробку – он едва нашел, где припарковаться. Бросив лётер в воздушном кармане на втором уровне, молодой человек спустился вниз и двинулся по выданному Фаболи адресу, на ходу включая коммуникатор:

      – Идмон, чужак ещё на месте?

      – Да, попросил счёт. Так что, поторопись.

      – Понял.

      Бар находился через два перекрёстка вверх по улице, и Гейл ускорил шаг, пока не остановился перед большими жёлтыми окнами заведения. На стёклах полыхала неоном реклама, однако внутри всё просматривалось отлично. За стойкой суетился бармен, на сцене играл гитарист, официантки сновали между столов, а посетители приятно проводили время.

      Сарби Кацуб сидел у окна и слегка рассеянно смотрел на улицу. Гейл поспешно отвернулся, но – поздно.

      Чужак его заметил – и узнал.

      Он торопливо запихал плату за ужин в пепельницу, встал и заторопился вглубь зала.

      – Объект движется, – сообщил Фаболи.

      – Я в курсе и на хвосте…

      Часовой вбежал в бар, нашёл глазами долговязую фигуру Сарби и устремился за ним. Отмахнувшись от охранника значком Артели, Гейл протиснулся между официанткой и встававшим посетителем и ворвался на кухню в тот самый момент, когда чужак выскочил на улицу. Часовой бросился следом и едва не опрокинул на себя кастрюлю с кипятком. Повар выругался, но Гейл не различил ни слова.

      Оказавшись в переулке, он потянулся за шокером и крикнул беглецу:

      – Стой!

      Кацуб даже не обернулся.

      Он вылетел из переулка на запруженный людьми проспект, и на лице Гейла заиграли желваки. Не останавливаясь, часовой вогнал оружие обратно в кобуру и тоже врезался в человеческий поток. Данецарский преступник определённо знал, как удирать от его коллег, – только не на того напал. В отличие от многих часовых, для которых толпы превращались в сущую пытку, Гейлу было плевать на любой эмпатический фон.

      Подтвердив предположение Гейла, чужак скрылся в клубе.

      «Вот ты и попался», – ухмыльнулся часовой.

      Беглец прошмыгнул под рукой амбала на входе и бросился к танцполу. Гейл показал охраннику значок, спокойно зашёл внутрь и, чувствуя, что полностью контролировал происходящее, посмотрел на зал сквозь Когнию. Грохочущие каналы музыки, яростное возбуждение танцоров, застойные лужи пьяных, радуги влюблённых – буйство ощущений заставило бы растеряться любого.

      Но – не Гейла.

      Его