Хроники лечебницы. Дэниел Киз

он разложил трап. Она заехала на мотоцикле в фургон и выпрыгнула назад. Алексий убрал трап и закрыл дверцы. Затем залез в кабину и сел за руль.

      Рэйвен оглянулась. Никто их не преследовал. Чувствуя головокружение, она заскочила на пассажирское место. Сорвав шлем, она прислонилась головой к его плечу.

      – Слава богу!

      Алексий убрал пистолет в карман куртки и приобнял ее свободной рукой. Она тяжело дышала, пока он осторожно вел фургон назад в центр Афин, мимо запруженной Плаки, где туристы облепили летние кафе, читая газеты и потягивая напитки.

      Алексий проехал мимо хаты и, обогнув квартал, подъехал к автомастерской Теодора.

      Он посигналил, и дверь приоткрылась. Толстяк в маске огляделся и подал знак входить. Алексий поднял сумку с деньгами.

      – Вот наличка для МЕК. Девчонка просто чудо. Видел бы, как она водит мотоцикл…

      Когда они вошли, толстяк опустил гаражную дверь. Открыв сумку с деньгами, он вынул пачки стодолларовых банкнот в обертках банка «Афины». Он повернулся к соседнему кабинету и сказал:

      – Ждите здесь.

      От запаха машинного масла ее подташнивало. Она поскользнулась на грязном полу, но Алексий подхватил ее и притянул к себе.

      Она опустила глаза.

      – Это твой пистолет уперся мне в тело?

      Он запрокинул ей голову и просунул язык между губ. Она закрыла глаза. Ее целовали раньше, но никогда еще так. Он отстранился, но она прильнула к нему.

      – Сейчас не время, – прошептал он. – Когда будем одни.

      Он взял ее за руку и провел в ту комнату, куда прошел толстяк с деньгами.

      Несколько мужчин в лыжных масках воскликнули:

      – С именинами!

      Посередине стола стоял белый торт с надписью, выведенной шоколадом: «НИККИ – НАША ПЕРВАЯ СОРАТНИЦА».

      И в центре торта единственная свечка.

      – Кто такая Никки? – спросила Рэйвен.

      Ей ответил высокий человек с одной рукой:

      – Это ты.

      Между остальными протиснулся мужчина с костылем, который пытался изнасиловать ее в первый день.

      – Это мой отец, – сказал Алексий.

      – Рада познакомиться, – выдавила она.

      – Сегодня твои именины, – сказал он, и его мрачный голос заставил ее напрячься. – С этого дня твой позывной Никки.

      – Но сегодня не мой день рождения.

      – Мы, греки, не придаем особого значения тому, когда кто родился. Тебя поздравляют в день вознесения святого, по которому тебя назвали.

      – И кто мой святой?

      – Святой Николай.

      Санта-Клаус… Ей представилась рождественская елка во дворе Уэйбриджского университета и припев «Колокольчиков». Она прикусила язык.

      Каждый подошел к ней и вручил какой-нибудь подарок: солнечные очки, свитер, головной платок, полуботинки. Невысокий человечек, держа в руках потешную греческую гитару, похожую на вазу с одной стороны, забренчал и пропел мягким голосом:

      О, прекрасная Никки,

      С налитыми солнцем волосами

      И глазами, голубыми, точно море.

      Я,