Клуб 28, или Ненадежные рассказчики. Милорад Кесаревич

Альп от сорвавшейся с вершины лавины. – Расслабься: я по второму образованию юрист, изучал криминологию – науку о преступности и личности преступников, так что биографии маньяков штудировал от корки до корки.

      Флора ухмыльнулась:

      – Он самый. Когда Фурнире поймали, то посадили в тюрьму, находившуюся аккурат напротив школы, где я училась. Мы с однокашниками бегали смотреть, когда убийцу выводили из тюрьмы и отвозили в суд. Признаюсь: всякий раз нам становилось плохо. Но смерть меня всегда манила и преследовала. Как и Рембо.

      Подошел поезд, и мы юркнули в конец вагона. Людей в поезде почти не было: будни, середина дня. Флора повела шеей и повернулась:

      – И много ты университетов прошел?

      – Три, но закончил один, – пожал плечами, будто оправдываясь:

      Флора в университетах не училась. – Вот ты сказала, что смерть тебя преследует. Это в чем проявляется?

      Она задумалась на секунду, а потом неторопливо ответила, то и дело поводя пальцами по воздуху, как дирижер:

      – Моя мама работала в доме престарелых. Она любила повторять: «Я сопровождаю людей до дверей смерти». В детстве, когда меня не с кем было оставить дома, мама брала с собой на работу. Там я заметила, что пожилые люди будто сидят на чемоданах и ждут смерти, которая придет и уведет их с собой. Тогда я впервые задумалась о смерти, душе и теле: где они начинаются, где заканчиваются?

      В старших классах школы, когда мы собрали первую группу, я спросила себя: «А что, если сыграть в тюрьме или других захватывающих местах?» – «Давай!» – ответили друзья. Правда, вместо тюрьмы нам предложили дом престарелых – вот такой вот удивительный поворот! Выступая там, я заметила, что пожилые люди хотят не просто слушать, но и участвовать. Тогда я начала проводить мастер-классы для пациентов с синдромом Альцгеймера. И что ты думаешь? Даже несмотря на проблемы с памятью, они пели – и пели хорошо. Думаю, мелодии живут в наших генах, а не в голове, и музыка – единственное, что остается правдой, несмотря на возраст или амнезию: она преследует нас от колыбели, когда мать напевает песню, и до последнего вздоха на отпевании.

      – А где ты дала самый необычный концерт?

      – Да я много где отметилась. Например, выступала в часовне в городе Кан, а фестиваль Борегара и вовсе проходил в бывшей психиатрической больнице, которую преобразовали в театр.

      – Выступать в церкви – не кощунство? У нас за это Pussy Riot в тюрьму загремели.

      – О чем речь? В церквях отличная акустика! А если честно… У меня с религией сложные отношения: я не верю в бога, однако допускаю, что за смертью что-то есть. Я атеист, но религия всегда очаровывала.

      Однажды гадалка сказала, что у меня старая душа. И да, у меня есть чувство, что я жила в другой эпохе. Я порой встречала людей, которые, хоть и выглядят молодо, но кажется, что прожили очень много лет, еще в прежние жизни.

      – Отличное начало для прогулки по кладбищу. И не страшно тебе с незнакомцем к могилам ехать? Мы первый раз видимся, как-никак.

      – Я проверила