Клуб 28, или Ненадежные рассказчики. Милорад Кесаревич

и живя с родителями, смею тебя заверить, я чувствовала себя королевой мира! Или, по крайней мере, нашего департамента. Мне никогда больше не приходила в голову мысль вернуться в школу. После магазина случайно устроилась спортивным фотографом: увидела объявление в газете, откликнулась – а в ответ тишина… Через четыре месяца перезвонил парень и поинтересовался: «Скажите, а вам еще интересна должность фотографа? Давайте встретимся».

      В такой работе все решает внешний вид. Я подготовилась: прекрасно оделась, натренировала легкий буржуазный акцент и на встрече заявила, что я – богатая девушка из зажиточной семьи, которой очень нравится фотографировать. Одна беда: я недавно разбила камеру и перестала практиковаться. Ты не поверишь, но блеф сработал меня взяли! Умение блефовать – моя магическая сила, и я, говоря откровенно, хороший приспособленец. Ты не подумай чего обидного: приспособленец совсем не плохое слово, нет! Для меня это, скорее, качество, которое отличает людей, выросших в семье пролетариев: оно означает, что ты знаешь, как привлечь, заманить удачу. Правда, у карьеры фотографа получилась неожиданная развязка: однажды начальник забирал меня на задание из дому и своими глазами увидел, что живу я, мягко говоря, не так хорошо, как нарассказывала: грязный район, гнилые дома. Но во взгляде прочитала немое уважение, если не восхищение. «Лопни, но держи фасон», и у меня получается.

      – Не жалеешь, что бросила школу и не пошла в университет?

      – А почему я должна сожалеть? Я встречала множество выпускников элитных школ, которые не могли найти работу, и даже с университетским дипломом не чувствовали себя счастливыми. Все, чего хочет от нас общество – сделать людей способными к трудоустройству.

      Вот от подобного избавьте, будьте любезны: мне глубоко наплевать. Мы не учимся жить, не учимся выражать себя, находить счастья.

      – И ты почувствовала себя счастливой, уйдя из школы?

      – В первые месяцы взрослой жизни я осталась одна на один с одиночеством, но затем появились друзья – и я раскрылась, стала экстравертом. Без друзей невозможно понять, кто ты на самом деле, так что спасибо им. А работа… Работа никогда меня не тяготила: где бы я ни оказалась – в фотобюро, в ресторане, в магазине, даже гидом в Шато-де-Венсен – всегда появлялось что-то еще, – что-то, ради чего стоило жить. Наконец, мне нравится пробовать себя в разных амплуа: поработать полгода здесь, затем уйти в другую сферу – почему нет?

      – И рано ты подалась в музыканты?

      – Как и любой другой ребенок, я попробовала играть на барабанах и всем таком еще в детстве. Затем родители, как им и подобает, отдали меня на скрипку, но неудачно: учителя музыки взбунтовались и слезно умоляли маму больше несносное чадо не приводить. На 10 лет про музыку я забыла. Скажу больше: у меня никогда не было чувства предназначения – я не могу сказать, что всегда мечтала писать песни, – она пальцами показала кавычки. «Очень по-российски», подумал я, а она продолжила. – Но затем все изменилось…

      – Первая любовь?

      – Не