Замурованные. Хроники Кремлевского централа. Иван Миронов

опоздавшему поросенку и сосок у жопы! – прочавкал Шер, обгладывая цыплячью ножку.

      – Слава, дай покурить, – тоскливым голосом, пробивающим на жалость, вновь заревел Заздравнов. – Не могу я больше!

      – Если тебе совсем невмоготу, то существуют два варианта. Первый – это сломиться из хаты. Второй – это заставить мусоров выдать тебе курево.

      – Как заставить? Че ты несешь?

      – На любом централе есть запасы курева, которыми в случае крайней потребности опера могут греть арестантов. Поэтому кипешуй, требуй, борись. Не поможет – вскройся у тормозов. Добьешься у них хоть одной пачки, я тебе сразу подгоню блок.

      Случай «потребовать» у вертухаев сигарет выдался только во время вечерней проверки.

      – Гражданин начальник, у меня сигареты кончились, а ларька нет, а я не могу без курить, – протараторил Космонавт.

      – Пишите завтра заявление, так и так, прошу выдать из фонда изолятора сигареты. В течение трех дней ваше заявление будет рассмотрено.

      На следующий день мой послеобеденный сон был грубо прерван душераздирающей истерикой Космонавта, сопровождающейся ударами кулаков в тормоза:

      – Дайте сигарет. У-у-у! Я же сегодня рапорт написал.

      – Что-что ты там написал? – сквозь сон процедил я. – Рапорт?!

      – Ну, эта… – осекся и покраснел Космонавт. – Заявление, я хотел сказать.

      – Что ты хотел – ты сказал. Про кого писал?

      – Не надо к словам придираться, – неуверенно пробормотал Заздравнов. – Оговорился я.

      – Оговорочка-то по Фрейду. – Я окончательно проснулся.

      – Леша, я что-то не понимаю, – включился в разговор Слава. – У тебя словарный запас максимум слов пятьдесят, из них половина матерных. Объясни, как в остальные скудные литературные объедки, которыми ты изъясняешься, попал этот иностранный термин?

      – Да я… эта…

      – Понятно все с тобою, Леша. Не напрягай голову, заболит с непривычки. – Я натянул на себя фуфайку в надежде досмотреть столь бесцеремонно прерванное сновидение.

      Слава решил не останавливаться в своих психиатрических опытах, воспользовавшись привычкой Заздравнова пить холодный зеленый чай, который постоянно настаивался в литровой пластиковой банке. Когда Космонавт ушел на вызов, Шер щедро растворил в питье несколько доз крепительного. Вернувшись от следаков, Леха залпом осушил емкость. К несчастью Космонавта, была пятница, поэтому рассмотрение всех заявлений переносилось в лучшем случае на понедельник.

      В воскресенье на быка было больно смотреть. Совершенно спятившее выражение лица, изможденного бессонницей и разукрашенного грязным ворсом щетины. Он то и дело чистил зубы и занавешивался на дальнике.

      – В голове не укладывается, как ты наркоманить бросил, – удивлялся со своей шконки Слава. – Коли ты так переживаешь из-за какой-то привычки.

      – Смог, Слава, смог! – рычал не находивший покоя Космонавт. – Мне и курить уже почти не надо. Если бы не привычка, то совсем бросил бы.

      – Вот видишь, Леша, мне еще спасибо