Принц Модильяни. Анджело Лонгони

из Ливорно, а не парижанин, как ты.

      – Я чилиец и немного итальянец.

      – Знаете, какая характерная черта Амедео? – Фабио Мауронер вступает в разговор. – Он все видит в лучшем свете. Это прекрасно. Я бы тоже хотел таким быть. Представьте: если бы мы все писали усовершенствованную реальность – мы бы сделали мир лучше.

      Мануэль хлопает меня по плечу.

      – Амедео, ты ему заплатил?

      Все смеются, они уже навеселе. Единственный, кто не смеется, – это Оскар. Он крутит в руках тосканскую сигару, сидит в задумчивости, затем поднимается и выходит покурить.

      Несмотря на солнце и ясный день, воздух на площади Святого Марка наполнен свежестью. Оскар прислонился к краю портика и смотрит на собор тоскливым и печальным взглядом.

      – В чем дело?

      Он оборачивается и улыбается мне.

      – Я знал, что ты придешь. Ты такой, Амедео. От тебя ничего не ускользает, ты пребываешь в постоянном состоянии тревоги и все время начеку.

      – Похоже на критику.

      – Видишь? Стоит только что-то сказать, как ты начинаешь защищаться.

      – Я замечаю, когда что-то не так. Что случилось?

      – Ничего не случилось. Не беспокойся. Проблема только во мне. Я не могу здесь находиться, в этом месте. Посмотри вокруг.

      – Ты имеешь в виду всю эту красоту?

      – Именно, всю эту красоту.

      – Мы этого не заслуживаем. Ты об этом думаешь?

      – Я – не заслуживаю.

      – Когда я впервые был во Флоренции, я тоже так думал.

      – Амедео, ты отличаешься от меня.

      – Я не вижу большой разницы между нами.

      – Ты мне писал из путешествия, что мы, художники, предопределены для иной жизни, что мы в состоянии высвобождать более значительную энергию по сравнению с остальными людьми.

      – Разве не так?

      – Нет. Я недостаточно желаю того, о чем ты говоришь. Ты говоришь, что если мы не будем в состоянии сломать все устаревшее, то останемся просто буржуа. А я никогда не был буржуа – но не понимаю, что плохого в том, чтобы им стать.

      – Я говорил об этом исключительно в художественном смысле.

      – Дедо, что означает «художественный»? Этот термин все понимают по-разному. Для кого-то «художественный» – повесить хорошую картину в гостиной. Для других – быть представленным в музее или основать новое течение. Но правда в том, что никто не замечает ценность какого-то человека, если им об этом не скажут.

      – В каком смысле?

      – Ты слышал, что они говорят об этом Пикассо? Я даже не знаю, кто он такой, я не видел его работ. В Париже решили, что он гений, – а здесь, в Венеции, ему дают пинка под зад. Тебя это не заставляет задуматься? Чтобы быть успешным, есть три способа: или ты этого заслуживаешь, или тебе повезло, или тебя продвигают. Меня никто не продвигает, а если бы я был везучим, я бы уже это знал. Что думаешь?

      Оскар смеется и делает затяжку. У него очень четкие мысли.

      – Ты можешь быть даже лучшим, но если кто-то расскажет всем, что это не так, – ты останешься непризнанным. Мои картины недостаточно оригинальны, чтобы соперничать с разными Пикассо.

      – Это сейчас…

      – Ты говоришь «я не заслуживаю»,