Перехлестье. Алёна Алексина

но та столь неловко собирала со столов грязные миски, что по всему было видно – сегодня дэйна обслуживать Василисе.

      Хлопнула дверь, но харчевник этого не услышал, поскольку весь сосредоточился на мысли о несовершенстве мира и непостоянстве баб.

      – Дэйн, а дэйн, что-то ты сюда едва не каждый день ходишь. – Напротив того, от кого Багой ревностно старался держать в стороне стряпуху, остановился высокий рыжеволосый мужчина.

      Хищное лицо придавало ему определенное сходство с ястребом, чуть прищуренные синие глаза смотрели пронзительно и испытующе.

      – Здравствуй… отец, – с небольшой заминкой произнес дэйн.

      Во взгляде жреца промелькнуло мстительное удовольствие. О-о-о… он знал, как такие не любят служителей храмов, говорящих напрямую с богами! К тому же какой он ему отец? Они были ровесниками.

      Почему дэйны не любили молельников? Да потому что те единственные, кто напоминал им и окружающим о том, что эти мужчины – всего лишь послушное орудие богов, исполняющее вышнюю волю. Не какие-то особенные, не избранные, не спасители. Жалкие наемники, которым и жизнь-то оставляли только потому, что не печально их было терять.

      Да, не любили дэйны жрецов, но, увы, боги сказали свое слово.

      – Здравствуй. Так что же ты сюда зачастил? – Пришедший легко опустился напротив и застыл, словно ожидая откровений.

      Дэйн улыбнулся ему с такой же прохладцей во взгляде:

      – Да вот… ем иногда. Наслаждаюсь. Все-таки непросто быть орудием богов. Да и голод опять же… терзает, как всех обычных людей – несколько раз в день.

      – Мм, – с едкой насмешкой протянул собеседник и неожиданно произнес: – И все же я не понимаю, почему дэйны женятся? Ты не объяснишь? Вы ведь, хотя и воины, но не обычные наемники. По сути, бездумные исполнители небесной воли, а значит, должны быть послушным оружием в руках небожителей, лишенным сомнений, страха, привязанностей. Я даже вопрошал об этом высшие силы, но, увы, так и не получил ответа.

      Служитель храма обернулся и смерил равнодушным взглядом приближающуюся к их столику Василису. Хотя… может, этот взгляд казался не таким уж и равнодушным.

      – Здравствуй, красавица, – расплылся он в улыбке.

      Девушка улыбнулась в ответ.

      Единственным посетителем, которого она приветствовала всегда с неизменно отсутствующим видом, был именно этот. Стряпуха Багоя как будто чувствовала деланость добродушия в голосе мужчины, словно была уверена в неискренности его слов.

      – Ты так и не сказала мне, – тем временем продолжил молельник, – откуда у тебя на руках эти узоры?

      – А вы так и не сказали, как вас зовут, – парировала Лиса и повернулась собеседнику жреца, а в глазах уже прыгали радостные смешинки. – Дэйн, тебе как всегда или новенькое чего-нибудь?

      – А есть новенькое? – спросил тот.

      – Ну, могу предложить знатную слоенку,