Перехлестье. Алёна Алексина

улицам, нарушая благообразное умиротворение летнего городского утра.

      Многокилограммовый смерч налетел на обидчика и сбил его с ног.

      Василиса нависла над Зарией и вздернула ее на ноги, гневно отчитывая:

      – Да что ж ты какая?! Взяла бы да и врезала ему поперек хребта или по… куда-нибудь еще!

      Но спасенная безропотно молчала, только в глазах застыло выражение растерянности и непонимания. Одним словом, не валькирия. Даже не рядом.

      Обидчик тем временем снова кое-как поднялся, огладил плешивую голову, художественно укладывая волосенки, и взвыл, переходя на роскошный дискант:

      – Да ты кто-о-о?!

      – Смерть твоя! – рявкнула стряпуха ему в лицо, и буян в растерянности отпрянул.

      Лиска же поспешно начала приводить Зарию в порядок: поправляла разорванное ветхое платье, поворачивала лицом то так, то эдак, чтобы разглядеть следы багровых кровоподтеков.

      – А-а-а! – заорал тем временем мужик и резко присел, раскинув в стороны лапищи. – А-а-а!

      Васька сразу же вспомнила фильмы про зэков. Обычно в тюремных камерах так вели себя паханы. Осталось только рубаху на груди рвануть.

      Стоит признать, на миг стряпуха обмерла. Поскольку по всему выходило, что тут собирались либо порвать кому-то пасть, либо выколоть моргалы. Раз уж Зария боец никакой, то сначала, наверное, пасть должны порвать ее заступнице, а моргалы чуть попозже выколют чернушке. Но пока Лиса тормозила и печалилась о грядущей участи, чей-то холодный голос отчеканил:

      – Ты чего, козел, тут приседаешь? В нужник, если приспичило, сходи. И клешни свои сложи.