Последняя королева. К. У. Гортнер

с подушкой в руках Сорайе:

      – Эй, ты! Чего стоишь развесив уши? Застилай простыни. Его высочество эрцгерцог может появиться в любой момент и…

      Она замерла. Замерла и я, услышав отдающееся эхом в коридоре непристойное пение. Беатрис снова начала возиться с моими волосами, приглаживая огненные кудри, но я отстранила ее:

      – Я отлично выгляжу.

      Но взглянуть в зеркало больше не было сил. Сердце отчаянно колотилось в груди.

      В дверь постучали. Мы с Беатрис переглянулись. Стук раздался снова, на этот раз громче. Мы не двигались с места. В дверь ударили еще четыре раза.

      – Пресвятая Дева, – проговорила я. – Лучше открой, пока не выломали дверь.

      Вошли Филипп и еще трое – раскрасневшиеся от вина, в расстегнутых до пупка рубашках. Один из них игриво ухватил Сорайю, и Беатрис тут же метнулась к нему. Остановив ее, я подошла к идиоту и ударила его по руке.

      – Что значит это вторжение? – вопросила я тоном, которым могла бы гордиться донья Ана.

      Похоже, они не замечали, что под халатом я вся дрожу.

      – Таков фламандский обычай, – ухмыльнулся худощавый, пытавшийся приставать к Сорайе. – Любим смотреть, как новобрачные ложатся в постель. Если, конечно, не хочешь, чтобы мы сперва обновили ее сами, красавица.

      Остальные расхохотались. Они что, и впрямь забыли, к кому обращаются? Я посмотрела на Филиппа:

      – Ваше высочество, ваши обычаи пока не стали моими. Прошу вас отослать этих господ.

      – Конечно, – кивнул Филипп. – Вон отсюда, господа.

      С горестными стонами мужчины вышли, громко топоча. Беатрис шагнула ко мне, но Филипп сказал:

      – Ты и девушка – тоже. Я хочу остаться наедине с моей женой.

      Присев в реверансе, Беатрис взяла разгневанную Сорайю за руку и повела в переднюю.

      Дверь закрылась. Легкий сквозняк погасил свечу у кровати.

      Когда мы остались одни, Филипп показался мне просто огромным, великаном с похожими на тарелки ладонями. Я с тоской подумала о покоях, которые делила с сестрами, где мы перешептывались в темноте под тихий храп спящих на соломенном тюфяке фрейлин. Что я должна была сделать? Чего он от меня ждал? Перебрав в уме множество данных мне полезных советов, я вспомнила, что мать всегда предлагала отцу кубок вина, когда он возвращался после долгого отсутствия.

      – Не хотите ли вина, ваше высочество? – едва дыша, спросила я.

      – Думаю, с меня хватит, – тихо рассмеялся он. Его рука потянулась ко мне. – Иди сюда.

      Я попятилась, чувствуя, как пересохло во рту. Его пальцы ухватили меня за запястье и потянули к себе. Он наклонился ко мне, но я отвернулась.

      – Прошу вас, ваше высочество, – прошептала я. – Я боюсь.

      – Боишься? – Филипп помедлил. – Не думал, что ты способна на подобные чувства, моя огненная принцесса.

      Кончики его пальцев ласкали мое запястье, будто перышко, и мне тут же показалось, словно рядом вспыхнули тысячи жаровен.

      – Ну да. – Он улыбнулся, пристально глядя на меня. – Ты вовсе не боишься. Ты просто не уверена в себе. Но ведь