Последняя королева. К. У. Гортнер

поужинать.

      Не зная, что сказать, я наклонила голову. Эрцгерцогиня представила вельмож, а также бывшую свою гувернантку и фрейлину мадам де Гальвен, сухопарую женщину в желтовато-зеленом шелковом платье. Большинство имен вылетели у меня из головы в то же мгновение, когда их произнесли; я ничего не видела, кроме упитанных тел и оценивающих взглядов, пока в комнату не вошел дородный мужчина в темно-красной мантии. Его мясистое лицо лучилось улыбкой.

      – Его преосвященство архиепископ Безансон, верховный канцлер, – провозгласила Маргарита.

      Испанцы почтительно поклонились представителю церковных властей. Безансон был высшим духовным лицом Фландрии, равным по положению Сиснеросу в Испании. Именно его постскриптум вызвал неудовольствие моей матери. Я присела было в реверансе, но он тут же выбросил вперед увешанную перстнями жирную руку, удерживая меня.

      – Mais non,[12] мадам. Это я должен вам кланяться.

      Кланяться он, однако, не стал, лишь слегка наклонил голову, после чего обратил свой взгляд к Маргарите и что-то отрывисто проговорил по-фламандски.

      Я озадаченно посмотрела на эрцгерцогиню. Покраснев, та перевела:

      – Его преосвященство желает знать, почему ваше высочество носит вуаль.

      – Таков наш обычай, – вмешалась донья Ана, прежде чем я успела ответить. – В Испании невеста до венчания должна скрывать лицо от всех мужских взглядов.

      Лицо Безансона расплылось в улыбке. Быстро подняв руку, я сняла раздражающую ткань. На мгновение наступила тишина. Затем Безансон воскликнул:

      – Trés belle![13]

      Словно по сигналу, фламандцы разразились аплодисментами. Архиепископ дал знак двум пажам, и те бросились прочь из комнаты.

      – Это произвол! – рявкнула донья Ана. – Как он посмел нарушить приличия?

      – Он ничего не нарушал, – сквозь зубы ответила я. – Это сделала я. Не хочу, чтобы у него возникали какие-то сомнения. И похоже, ему понравилось.

      – Какое он имеет право? – бросила донья Ана. – Он всего лишь…

      Она обернулась, услышав за дверью шаги. Фламандцы заулыбались, эрцгерцогиня Маргарита коротко рассмеялась. Шаги стали громче, все приближаясь и приближаясь.

      Вбежали пажи Безансона, кланяясь до пола.

      Вошел высокий юноша в обтягивающем грудь кожаном камзоле и сапогах из кордовской кожи. Он снял шляпу, и по его плечам волной рассыпались золотисто-каштановые волосы. На лице с выступающей челюстью, орлиным носом и красивым ртом выделялись близко посаженные голубые глаза, такие же, как у Маргариты. Столь же безупречной была и его белая кожа.

      Его полные губы медленно растянулись в улыбке.

      Мне не требовалось объяснять, кто это. Сомнения быть не могло – то был принц, которого его подданные звали Филиппом Красивым. И действительно, я никогда еще не видела столь совершенной красоты, в которой, однако, не было ничего женственного. Чем-то он напоминал отважного

12

Нет-нет (фр.).

13

Какая красота! (фр.)