Хельмова дюжина красавиц. Ведьмаки и колдовки. Карина Демина

не упустила случая уколоть; но Ядзита лишь плечиком дернула.

      – Да! – Идею с неожиданным воодушевлением подхватила Иоланта, оторвавшись от серебряного зеркальца. – Он захочет ее продать! Юную и прекрасную!

      – Старику, – поддержала Ядзита. – Уродливому.

      – Горбатому.

      – И у него изо рта воняло… – Иоланта сморщила нос. – За мной как-то пытался один ухаживать… папенькин деловой партнер. Так у него зубы все желтые были, и изо рта воняло так, что я и стоять-то рядом не могла! А папенька все говорил, дескать, партия хорошая… Иржена-заступница, я как представила, что он меня целует, так едва не вырвало!

      – А вот у нас в Подкозельске…

      Но панночка Тиана осталась неуслышанной, да и то правда, где Подкозельску равняться с романтической историей о юной прекрасной девственнице, замученной жестоким дядюшкой.

      – И, понимая, что свадьбы не избежать… – Эржбета к постороннему вмешательству в сюжет отнеслась спокойно. Более того, воодушевленная вниманием, зарозовелась, в глазах же появился хорошо знакомый Себастьяну блеск. И это выражение некоторой отстраненности, будто бы Эржбета смотрит, но не видит, всецело ушедши в себя, – она выбирает смерть… и травится.

      – Крысиным порошком, – подсказала Тиана.

      – Крысиный порошок – это не романтично!

      – Зато действенно. Вот у нас в Подкозельске крыс завсегда порошком травят. А в позапрошлым годе мельничихина племянница полюбовнице мужа сыпанула. Из ревности. И та окочурилася… следствие было…

      – Уксусом. – Лизанька выдвинула свою теорию и для солидности добавила: – Папенька говорит, что женщины чаще уксусом травятся. Или еще вены режут…

      – Нет, уксус – это…

      – …не романтично.

      – Прозаично! – ввинтила Мазена, которая держалась с прежним отстраненным видом, но к разговору прислушивалась внимательно. – Пусть она использует какой-нибудь редкий яд…

      – Бурштыновы слезы…

      – У вас в Подкозельске знают про бурштыновы слезы? – Мазена откинула с лица длинную прядку.

      А глаза-то переменились: болотные, темные. Нельзя в такие смотреться, но и взгляд отвести выходит с трудом немалым.

      – А что, думаете, что раз Подкозельск, то край мира?! За между прочим, к нам ведьмаки приезжали с лекциями про всякое…

      – …бурштыновы слезы, пожалуй, подойдут, – сказала Эржбета, обрывая спор. – Редкий яд…

      – Лучше б она их своему муженьку подлила. – Иоланта вертела зеркальце, то и дело бросая взгляды на отражение свое. – А что? От слезок смерть естественной выглядит… мне мой кузен рассказывал, что на горячку похоже…

      – На чахотку, – уточнила Ядзита, перерезая тонкую черную нить.

      – Пускай на чахотку… главное, что муженек бы того… и все… а она жила б себе вдовой…

      – Нет. – Эржбета с подобным поворотом сюжета была категорически не согласна. – Моя героиня так поступить неспособна! Она юная! И очень-очень порядочная…

      – Ну и дура…

      – Не дура,