Игра взаперти. Виктор Брусницин

выигрывать. Отсюда мужики приветствуют женскую глупость… Я не дура и притом ущербная. Такое сочетание и нравится, потому что дает имитацию силы. Я часто наблюдала.

      – Не дура, часто она наблюдала. Кому нравится упоминание о предыдущих? Мужики любят верных.

      – Это вовсе ерунда. Верных хотят при себе – иметь. А предпочитают другое – ревновать, например.

      – Слушать тебя, сплошное огорчение, уже потому что говоришь уверенно. Не дай бог еще и права, а право у бабы одно – лежать на раз.

      Он шутливо взгромоздился на Катю, пошел целовать. Быстро и ненасильственно добрался до вожделения. Однако в процессе, увидев, как странно поползли зрачки Кати вверх, обнажив холодные бельма, невольно засмеялся и пришлось отвернуть голову.

      Изладив, наконец, коитус и обзаведясь прострацией, рассмотрел зуд спины – комары попользовались. Виталий сел, почесал очаги, пустился разглядывать Катю. Ладное, обработанное пронырливым лучом солнца и затейливыми тенями тело – лакомство неучтенного (вороватого?) взора. Затушевывался начинающийся жирок, гладкий живот нежно и распахнуто мерцал. Вдруг вспомнил, что недавно Катя его в женском заподозрила. Тогда грозно ответить упустил, а теперь возмутился:

      – Ты говорила, женское во мне есть. Ну-ка, по буквам!

      – Инстинкт хищника.

      Виталий помолчал, хотел умное изобрести, но передумал:

      – Слушай, вот ты смелая, дерзкая. Это от ущербности. У нас на зоне немой был – злой, собака.

      Катя тоже села, наготы своей она не стеснялась (знает, дрянюшка, что лепо выглядит, подумал Виталий – мужички внушили), затеяла прибирать волосы:

      – Какая разница отчего. У тебя натура мамина, так что теперь, ломать ее?

      Сволочь, ласково подумал Виталий, и зачем-то набрался весельем:

      – Нет, верно – ты злая. Я тебя, пожалуй, полюблю… – Виталий поглаживал спину Кати, имел шикарное самочувствие. – Ты почему про жену мою никогда не спрашиваешь? Вообще о семье?

      – Тебе это надо?

      – Слава богу, хоть один вопрос задала. Я думал, у тебя только ответы.

      Катя опала, прижалась к Виталию, позвоночник стала гладить.

      – А ведь я позже поинтересуюсь, ты расскажешь? – кошачьим получился голос. Им же было спрошено: – Тебе со мной понравилось?

      – Как с родными повидался, – последовал умиротворенный ответ. И все-таки она баба, хозяйственно и пригоже подумал Виталий.

      Гуляли. Было благостно вести Катю – собственнически повисла на локте, пальцы ее играли, то ослабевая и прилежно тепля кожу мужчины, то резко, но опрятно напрягаясь. И сам Виталий соответствующе либо примораживал, либо делал резвее поступь. Резонно журчала водица, путаясь в мелком, каменистом и задорном русле. Солнце было перпендикулярное, и ели располагались ответственно и зелено. Было удобно поминутно поворачивать голову к Кате, шла сбоку-сзади, смотреть в ее лицо и улыбаться.

      – Такое мнение тебе выражу, я – рыбак, и на подобных речках берут пескаря. Рыба не ахти на вид, но на вкус баска… Вот ведь рыбалка.