Возвращение Орла. Владимир Алексеевич Фадеев

каким Яковом? – Семён демонстративно оглядел поляну, мол, где этот Яков?

      – Звездоночным… ну, Заведеевым. Вон, Аркадий ещё сеть с ним хотел ставить, тоже рыбак оказался.

      – Поставили? – обратился уже к Аркадию

      – Не… он же человеков собрался ловить, ячея, поди, полметра… так, выпили и всё.

      – Поди…– передразнил Семён. – И всё?

      – Ну, как… с рыбалкой всё, а на благословение Годунова он остался, пить-то мастак.

      – На чьё благословление? – Семён в изумлении опустился на камень.

      Теперь все посмотрели на Капитана.

      – Да, благословляли Годунова на великое государство Московское, – совершенно трезвым голосом доложил Капитан – было ведь, чего теперь сюсюкать, – что бы там не говорили царь был правильный, невезучий только. Хорошо выпили за Бориса Фёдоровича.

      – А за твоего Мандельштама не стали! – как будто наябедничал Семёну Аркадий.

      – Его тоже на царство? – осторожно спросил Семён, больше, чем потёмкинскому письму и Годунову, удивляясь Аркадию – адвокатом к Мандельштаму?

      – Нет, его арестовали сегодня…

      – Вот тоже событие – арестовали… – передразнил Аркадия Африка. – Не убили же!

      – А что ж за Фадеева не стали? Фадеева-то как раз сегодня и убили!

      «Ого!»

      – Сам застрелился, – опять парировал Африка, – не по-божески.

      – То есть если убьют – это по-божески?

      – И это не по-божески.

      – Запутался ты со своим богом. По-честности надо, никогда не запутаешься. Я за Фадеева выпил, помянул. И Савву помянул он тоже сегодня застрелился… или застрелили – не разглядел.

      – Тьфу, дурак… поминать надо на третий день, то есть послезавтра.

      – А у меня и послезавтра сегодня было.

      – Вроде добрый ты парень, что ж тебе всё самоубийцы снятся?

      – Не только самоубийцы, и убийцы – Али Агджу слышал? Тоже ведь сегодня отличился. Но не попал. Чего это ты морщишься, ты ведь тоже там околачивался.

      – Я в Фатиме в это время был.

      – Подслушивал или подглядывал? Богоматери там восемнадцать уже было?

      – Дурак ты дурак.

      – Ладно вам… Потом?

      – Потом пожар тушили, – вставил своё Николаич, – по соточке для храбрости – и в огонь!

      – Вижу, – перевёл взгляд Семён на залитый ухой костёр, – воды, конечно, взять было негде. Пирогами и блинами… А кто горел-то? Опять Аввакум?

      – Зачем Аввакум? Аввакум на триста лет раньше. Лаборатория горела. Полвека человеческого прогресса сожгли: волновой радиопередатчик, все исследования по излучению…

      – Автомобили без движков! – Поручик потирал обгоревший левый ус.

      – Да – самодвижущиеся экипажи, беспроводная энергетика… да всего не перечтёшь.

      – Не спасли?

      – Нет, – вздохнул Поручик и хитро улыбнулся, – кое-что, конечно, по экипажам я выхватил.

      – А потом уж отмечали день рождения.

      – Чёй? – спросил Семён