Нахид. Шахрияр Замани

нью-йоркский телефон и взяла их номера. Вытягиваю шею: по-прежнему нет чемоданов. Там, за стеклом, толпа встречающих с букетами, среди них должен быть Асгар. Некоторые из них машут руками. Если бы не этот проклятый чемодан, я уже была бы там. Я говорила маме: из Америки в Иран не везут целый чемодан подарков – тем более, у меня столько своих вещей. Но она разве послушает? Лента, наконец, дёргается и начинает ползти. Левой рукой я останавливаю мой чемодан, а правой хватаю его за ручку. Он накреняется, потом переворачивается. То, что при этом я не надорвалась, это счастье. Коленкой я толкаю чемодан вперёд; ковра в зале нет, и колёсики издают скрежещущий звук. У паспортного контроля пусто. Молодой служащий в кабинке берёт мои документы и чешет лоб изжёванной ручкой. «Сколько лет вы не были в Иране?» – «Лет семь-восемь». – «Почему?» – «Не довелось». – «Вы студентка?»

      Он так ожесточённо чешет голову, что… Это вызывает скорее моё подозрение, чем жалость: не хочет ли он подстроить каверзу?

      – Господин, – говорю я, – я плохо себя чувствую. Вы видели: я чуть не упала.

      Он засунул ручку чуть не до половины в правое ухо. В очередной раз рассматривает меня и ставит в паспорт бледную печать. И добавляет:

      – В этом листке укажите предполагаемый адрес проживания в Иране.

      Итак, если прикинуться мышкой, то это даёт результаты. Я миновала последнего контролёра, но в толпе людей с цветами не нахожу Асгара. Достаю из сумочки самое новое его фото, которое тётушка прислала год назад, и вижу, что нет ни малейшего сходства ни с кем из тех, кто томится возле зала прилётов. Вообще, если бы не тётушка, я бы никогда не поехала в дом хадж Исмаила.

      Доктор Шабих попросил: «Описание Асгара».

      Я ответила: «Друг в детстве и неизвестный в настоящем».

      Доктор Шабих: «Более точное описание?»

      Я признаюсь: «Какое-то время назад он перестал отвечать на мои письма».

      Оставаться дальше в аэропорту – пустая трата времени. Я тащу чемодан. Подворачиваю ногу, и ремешок моей туфельки лопается. Только этого не хватало. Одежда запачканная и помятая, лицо и голова в беспорядке… Теперь ещё и обувь порвана. Кое-как, подволакивая ногу, я всё-таки вытаскиваю чемодан из здания аэропорта. В глаза бьёт солнце осеннего дня. Через воротник жакета я извлекаю тёмные очки и надеваю их. Берусь за ручку чемодана, и его острый угол бьёт меня по левой щиколотке. Я лягаю его в ответ. Теперь и правая моя ступня заболела. Оставляю чемодан и спускаюсь по каменным ступенькам. Такси оранжевого и кремового цвета стоят чуть поодаль, на другой стороне проспекта. Вокруг меня крутятся молодые люди и предлагают ехать вскладчину. Но тут ещё одна беда настигла: я вспоминаю, что у меня нет иранских денег. Уж не говоря о том, что я не знаю точного адреса. Не думала я, что Асгар так меня подведёт и не приедет встречать. Ну и везение! Мало ему было грубостей на расстоянии, ещё одну совершил прямо здесь.

      Какой-то юноша расхаживает вокруг моего чемодана. Этот предмет столь же нелеп, сколь и привлекателен для воров! Я поднимаюсь по ступенькам, а кто-то за спиной спрашивает: «Это ваш чемодан?»

      Не знаю, почему,