Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы. Сесил Скотт Форестер

находился в капитанской каюте с Пейном и капитаном Сойером. Едва Хорнблауэр предстал перед ним, он сразу перешел к делу:

      – Вам поручено распоряжаться казнью?

      – Да, сэр.

      – Видите ли, юноша…

      Корнваллис был адмирал любимый, твердый, но добрый, неизменно отважный и чрезвычайно опытный, герой бесчисленных баек и баллад под кличкой Голубоглазый Билли. Однако и он слегка замялся, дойдя до сути, что совершенно было на него не похоже.

      – Видите ли, – повторил адмирал, – предсмертной речи не будет.

      – Не будет, сэр? – переспросил Хорнблауэр.

      – Четверть матросов на корабле – ирландцы, – продолжал Корнваллис. – Позволить Маккулу держать к ним речь – все равно что бросить факел в пороховой погреб.

      – Понимаю, сэр.

      Однако существует ритуал. С незапамятных времен приговоренный имел право обратиться к зрителям с последним словом.

      – Вздерните его, – говорил Корнваллис, – и они поймут, чем кончается дезертирство. Но только дайте ему открыть рот – а этот малый мастер трепать языком, – и команда полгода не успокоится.

      – Да, сэр.

      – Так смотрите, мальчик. Накачайте его ромом, что ли. Не дайте ему говорить любой ценой.

      – Есть, сэр.

      Пейн вышел из каюты вслед за Хорнблауэром.

      – Заткните ему рот паклей, – предложил он. – Со связанными руками он ее не вытащит.

      – Да. – Хорнблауэр похолодел.

      – Я нашел попа, – продолжал Пейн, – но он тоже ирландец, и на его помощь рассчитывать не приходится.

      – Да.

      – Маккул хитрая бестия. Не сомневаюсь, он все выбросил за борт, прежде чем его схватили.

      – Что он собирался делать? – спросил Хорнблауэр.

      – Высадиться в Ирландии, затеять новые безобразия. Просто повезло, что он нам попался. А главное – что мы смогли судить его за дезертирство и быстро покончить с этим делом.

      – Да.

      – Не очень-то надейтесь напоить его, как посоветовал Голубоглазый Билли. Трезвые или пьяные, эти ирландцы всегда готовы болтать. Я вам лучше подсказал.

      – Да, – ответил Хорнблауэр, подавляя дрожь.

      Он вернулся в камеру смертника, словно еще один приговоренный. Маккул сидел на присланном соломенном матрасе, два капрала не спускали с него глаз.

      – Входит палач. – Узник улыбнулся почти непринужденно.

      Хорнблауэр очертя голову бросился вперед; он не видел возможности смягчить свои слова.

      – Завтра… – начал он.

      – Да, завтра?..

      – Вы не будете завтра произносить речь.

      – Не попрощаюсь с моими соотечественниками?

      – Да.

      – Вы лишите умирающего законного права?

      – У меня приказ, – сказал Хорнблауэр.

      – И вы намерены его исполнить?

      – Да.

      – Можно узнать, каким образом?

      – Набью вам пакли в рот, – грубо сказал Хорнблауэр.

      Маккул взглянул на его бледное измученное лицо.

      – Вы не похожи на идеального исполнителя, – сказал Маккул,