Планета кошек. Бернар Вербер

срочно нужно вернуть самообладание.

      Я шлю ему прощальную мысль:

      Пифагор, я никогда не забуду, что это ты превратил прежнюю невежду в сознательную кошку.

      Ты отомкнул мне разум, а потом Третий Глаз отомкнул мне голову.

      Я говорила тебе о своей любви, но сейчас думаю, что могла бы любить тебя еще больше.

      Если бы я знала, что произойдет, то я бы, быть может… я бы… Что бы я, собственно, предприняла?

      Я ищу слова, но не нахожу.

      Проклятье, Пифагор, что тебе стоило вцепиться, как я, в Натали? Тогда бы мне не пришлось…

      А дальше?..

      Мне не пришлось бы сделать выбор и потом себя клеймить.

      Что бы сделал на моем месте ты, такой хитрец?

      Ты поступил бы точно так же.

      А раз так, мне незачем убиваться из-за произошедшего.

      Сама по себе наворачивается слеза и щиплет мне глаз.

      Зиплайн продолжает тащить нас вверх и в конце концов втягивает на крышу.

      Крыша бетонная, ее накрывает круглый зеленый купол.

      Натали встречает светловолосая женщина.

      Они жмут друг другу руку – у людей смешная привычка обмениваться капельками пота (терлись бы прямо подмышками, получался бы гораздо более эффективный обмен феромонами).

      У них происходит разговор на человечьем языке.

      Как только мы высаживаемся, двое людей снова отправляют кресла вниз, за остальными выжившими на «Последней надежде».

      Крысы наверняка уже влезли по якорной цепи на борт. Как бы не оказалось поздно… Было бы жаль, лишившись Пифагора, остаться еще без Романа и Эсмеральды.

      Впрочем, что касается Эсмеральды…

      Слезы льются, ничего не могу с этим поделать, единственный выход – уйти в угол, свернуться там в клубок и лизать собственные слезы.

      Пи… фа… гор…

      Только бы никто не увидел меня плачущей, кроме Анжело – ему можно. Никто не должен видеть мою слабость.

      Пи… фа… гор…

      Собственно, самец – он самец и есть. Не зря у людей говорится: «Одного потеряешь, десяток найдешь».

      Никак не остановить потоки влаги из глаз! Я, царица, пророчица, – и реву!!! Что за позорная слабость!

      Кажется, у людей есть специальное слово для этого состояния – «скорбь».

      Для меня это еще одно абстрактное понятие, но оно доводит до предела мое новое эмоциональное состояние тем, что дает ему краткое обозначение.

      И вот, незаметно уединившись, я даю свободный выход своему горю.

      Вспоминаются наши с ним моменты. Первый раз, когда я увидела его издали, в соседнем доме; когда он подвел меня к зеркалу и убеждал, что я вижу там другую кошку, его самку; как мы бок о бок бились с крысами; как любили друг друга на маленькой статуе Свободы на парижском Лебяжьем острове; как соединили наши мозги кабелем USB; как залезли в подвесное кресло и как он сознался в своем дурном предчувствии…

      Пора встряхнуться.

      Я заставляю себя вылезти из угла и изучаю оснащение крыши.

      Кроме крана, тянущего зиплайны, я рассматриваю солнечные батареи на опорах, ветряные двигатели, подвесные садики с деревцами и прочей растительностью. Здесь