Снежинка. Луиза Нилон

его съесть.

      – Не могу, у меня аллергия на орехи.

      – Ясно…

      – Ну да. Раньше я была из тех, кто не верит в аллергии. Думала, аллергии – для слабаков. Оказалось, я сама слабачка.

      – А мята тебе нравится? – спросила я, показывая на ее чай.

      – Вообще-то нет.

      – Зачем ты тогда это заказала?

      – Вот пытаюсь полюбить травяной чай, он типа полезный.

      – Травяной чай напоминает мне духи из маргариток, я делала их в детстве. Давила цветы и разводила водой. Даже тогда мне хватало мозгов их не пить.

      – Ну, теперь я не жалею, что потратила на это пятерку.

      – Ты прикалываешься?

      Ксанта показала на меловую доску над прилавком.

      – Грабеж средь бела дня, – сказала я.

* * *

      За час разговоров я успеваю выложить Ксанте всю свою биографию.

      – Твоя мама встречается с двадцатичетырехлетним парнем?

      – Ага.

      – А ей сколько?

      – Тридцать шесть. Она родила меня в восемнадцать.

      – Ух ты. Так у тебя, наверное, и папа молодой?

      – Она никогда никому не говорила, кто мой папа.

      – Даже тебе?

      Я покачала головой:

      – Если честно, по-моему, она и сама не знает.

      – Кажется, она потрясная. Когда будешь выходить замуж, тебя ждет «Мамма миа!» по-деревенски.

      Ксанта злоупотребляла словом «потрясный». О себе предпочитала не говорить. Единственное, что мне о ней было известно, – это что у нее аллергия на орехи.

      – Что у тебя с пальцами? – спросила она, словно почувствовав, что я вот-вот подловлю ее на игре в вопросы.

      Я вытянула левую руку:

      – Несчастный случай в детстве. Дверью прищемила.

* * *

      Каждую весну мама собирала камыш в поле рядом с нашим и плела кресты святой Бригитты для всего прихода. В конце января она приносила на мессу корзину, полную крестов, и священник благодарил ее у алтаря.

      Когда мне было семь лет, я попыталась ей помочь. Поле, где рос камыш, называли болотом, – детское, промежуточное место, где мои сапоги хлюпали и было непонятно, суша вокруг или уже озеро. Я воображала, что под тиной, за кустами камышей, лежат бегемоты.

      Мама срезала стебли ножницами, связывала в снопы и складывала в джутовый мешок. Я семенила за ней, пытаясь рвать камыши, но они упрямо цеплялись корнями. Обычно чем больше я старалась угодить маме, тем больше она выходила из себя, но в тот раз она терпела меня, потому что неподалеку дедушка переносил изгородь. Когда я спросила, можно ли ей помочь, она разрешила мне тащить за ней мешок с камышами.

      Набрав тростника, мы вернулись в дом. Я изо всех сил старалась не шуметь, но ее раздражало даже мое молчание.

      – Дебби, иди поиграй на свежем воздухе.

      – Но я хочу помочь.

      – Мне не нужна помощь.

      – Пожалуйста, мамочка, я буду очень стараться.

      – Мне сейчас некогда тебя учить.

      – Я уже умею, мы плели их в школе из синельной проволоки. – Я победно улыбнулась.

      Мама взяла камыши со стола и пошла к себе в комнату, прижимая их к груди, будто младенца.

      – Мамочка, пожалуйста, я хочу помочь. –