Принцесса Шиповничек. Джейн Йолен

что.

      – «Спящую красавицу» для Бекки, и она отправляется в постель. А потом другую сказку для двух взрослых дам, – улыбнулась Гемма, но старшие сестры уже выскочили из комнаты.

      – Мы вернемся, когда ты кончишь «Спящую красавицу», – крикнула Шана из другой комнаты.

      – И не раньше, – крикнула Сильвия.

      Но очень скоро – сказка была еще в самом начале – они тихонько пробрались обратно, чтобы послушать знакомые слова.

      Гемма рассказывала:

      – …И король сказал, что пора позвать гостей.

      – Много гостей? – спросила Бекка, хотя знала ответ наизусть.

      – Огромное множество гостей. И накормить их всех пирожными и мороженым с золотых тарелок. А главное, не забыть послать приглашение всем добрым феям королевства.

      – Но не злой фее.

      Гемма крепче обняла девочку.

      – Конечно, не злой – не той, что ходит в черном платье, в больших черных ботинках и в шляпе, расшитой серебряными монетками.

      – Но она все равно пришла.

      – Она пришла, словно ангел смерти. Она пришла и сказала: «Я проклинаю тебя, принцесса Шиповничек, и твоего отца-короля, и мать-королеву, и всех твоих дядюшек и тетушек, и двоюродных братьев и сестер. И всех окрестных жителей. И всех, кто носит одно с тобой имя». – Гемма задрожала всем телом, и Бекка накрыла ладошкой ее руку.

      – Все будет в порядке, Гемма. Вот увидишь. Проклятие не подействует.

      Гемма обняла девочку еще крепче и продолжила рассказывать.

      Глава 4

      На похороны собралось немного народа, в синагогу пришли лишь десятка два родственников и знакомых. Гемму мало кто знал, только родные. Раввин говорил о ком-то, слабо ее напоминающем. Бекка с трудом возвращалась из мира сказок, которые всегда рассказывала бабушка, к реальности происходящего. И лишь когда кантор запел, слегка фальшиво, но весьма прочувственно, она сдалась и унеслась в мечтах на поиски замка из любимой бабушкиной сказки.

      До кладбища неподалеку от Кинг-стрит людей добралось еще меньше. Мимо грохотали грузовики, заглушая слова заключительной молитвы, которую читал раввин. Резко взвизгнули шины, и нетерпеливо загудела машина, притормозившая перед белкой, в панике перебегавшей дорогу, – во всем этом потерялись тихие рыдания Бекки.

      Сильвия, зябко кутаясь в длинную, до щиколоток, черную норковую шубку, повернулась к мужу и сказала, как ей казалось, достаточно тихо:

      – Уже десятое апреля, а все еще зима. Почему она не могла умереть во Флориде, как твой отец?

      Она хотела произнести эти слова шепотом, чтобы шуткой удержать на плаву свой ослабевший дух, но вышло громче и слышнее еле тлеющего голоса раввина. Бекка обернулась к сестре, от резкого ветра у обеих на глаза навернулись слезы. Сильвия в смущении закусила губу и опустила голову. Когда Бекка снова взглянула на раввина, он уже окончил свою речь и лопаткой сбросил комочек грязной земли в открытую могилу.

      «До свидания, Гемма», – прошептала Бекка вслед посыпавшейся вниз земле. Подошла ее очередь. Бекка сначала поднесла горсть земли к носу и понюхала, будто проверяя,