Венецианский аспид. Кристофер Мур

евреем, как положено, и в глазах твоего отца – рабом, мне нужно сначала поесть, потом поспать. Но давай не станем никому рассказывать, как тебе случилось меня найти или что я вообще тут. В благодарность за свое спасение я буду тебе служить, но – как новый еврей, свежевылупившийся. Договорились?

      – Потрясно! Да, да, конечно, договорились, – отозвалась она. – Раз ты будешь делать за меня всю работу по дому, я смогу чаще убегать и видеться с Лоренцо.

      – Лоренцо в особенности не должен знать, как ты меня нашла.

      – Но это же так волнительно. Я просто обязана…

      – Тогда я сообщу ему, что проснулся и понял, как ты гладишь меня по неприличным местам.

      – Ну и ладно тогда, – надулась она. – А с ним как? – Она тряхнула головой в столону слепца.

      – Гоббо, – позвал я.

      – Что? Что? – вскинулась гора тряпья. – Кто здесь? Вы видели моего сына?

      – С ним все обойдется, – сказал я.

* * *

      Меня скрутило лихорадкой, и пять дней я прятался и поправлялся в спальне у Джессики перед тем, как вновь возникнуть на венецианской сцене. Когда Джессика принесла мне свое ручное зеркальце, я едва узнал себя – и почти не усомнился в том, что мне удастся пройти по улицам Венеции, и меня при этом никто не опознает. Особенно теперь, когда Брабанцио лишил меня шутовского костюма и колпака с бубенцами. Худ я был всегда, но теперь щеки у меня впали после сидения в подземелье и воспоследовавшей лихорадки, а физиономию мою клочьями обрамляла мшистая бурая борода. Но все равно замаскироваться посильней, чем это со мной сделали время и износ, не помешает – среди недругов все ж ходить. Для этого мне понадобится помощь Джессики.

      Она сидела у окна напротив – чинила мне какие-то матросские штаны, которые раздобыла в порту.

      – Джессика, солнышко, – произнес я. – Ты б не перестала шить на минутку?

      – Херня, они почти на фут длинней, чем тебе нужно. Хочешь запутаться в штанинах, сломать ногу и ничего не делать, да?

      – Отнюдь, отнюдь, – отвечал я. – Я вполне готов быть тебе верным слугой, но прежде, чем ты меня представишь своему отцу, тебе полезно будет кое-что узнать. Я не был с тобой до конца честен.

      – Что, ты не свергнутый с трона король Англии, который некогда трахал святую через дырку в стене?

      Я поделился с девушкой некоторыми фрагментами своей истории, преимущественно – в бреду лихорадки, но про свое пребывание в Венеции не рассказывал. Я ж ее пока плохо знаю, правда? Благородный господин не начинает беседу с юной дамой, которую только что встретил, с признания: «А, ну спутался я тут с одной рыбодевкой, когда меня погребли заживо в погребе у сенатора, а у вас как дела?»

      – Нет, в этой части все правда, – ответил я. – Но я вообще-то не трубадур, потерпевший кораблекрушение на пути в Англию развлекать седьмого графа Попсекса.

      – Да что ты говоришь? Потому-то на тебе и цепи эти были, что мы с тебя сбивали, да? Ну как же, это все и объясняет, не так ли? – Она почесала в затылке и посмотрела в окно, словно с небес ей явилось откровение. Милая девушка, однако сарказм был ей не очень к лицу. Но – сообразительная,